Мой желудок завязывается узлом, когда я звоню Джулиану. Мой кузен, минуя любезности, говорит:
— Я только что получил письмо, в котором меня благодарят за то, что я согласился быть приглашенным докладчиком на политическом ужине Лоренцо в следующем месяце.
Я поперхнулся.
— Приглашенным докладчиком?
— Да. И знаешь, что я ненавижу больше, чем Лоренцо?
— Проигрыш?
— Речи, Рафа, — огрызается он. — Это чертов кошмар. Я знал, что не должен был соглашаться на эту авантюру.
Я поморщился.
— Мне жаль.
Он делает несколько глубоких вдохов, прежде чем спросить:
— Ты получил хотя бы то, что тебе было нужно?
— Да. Он все отправил.
— Поступил как дьявол.
Я вздыхаю.
— Он не настолько плохой.
— Возможно, мне стоит украсть эту цитату для своей речи. Что скажешь?
— Честно говоря, я удивлен, что он просит тебя выступить. Я думал, он попросит тебя поставить несколько табличек на газонах и публично признать его в «Last call» или что-то в этом роде.
— Он хочет, чтобы я выступил с речью. Публично, — я представляю, как Джулиан усмехается, говоря это.
— Могу ли я как-то отблагодарить тебя?
— Инсценировать покушение до того, как я поднимусь на трибуну?
Я хихикаю, и Джулиан неохотно соглашается.
— Я делаю это только потому, что ты мне дорог.
— Я ценю это.
— Ты мой должник, — ворчит он, прежде чем повесить трубку.
Кто-то стучит во входную дверь, и я бросаю телефон на стол и иду открывать.
— Ты имеешь к этому какое-то отношение? — Элли сует мне в лицо свой телефон. Статья отличается от той, которую я читал, но заголовок такой же.
Я смотрю на ее лицо и вижу опухшие, красные глаза.
— Эм…
Прежде чем я успеваю запаниковать из-за ее слез, она обнимает меня.
— Спасибо.
— Ты не… расстроена? — я не ожидал, что другой звукозаписывающий лейбл нагрянет и купит компанию Дариуса, так что надеюсь, что это не испортит ее судебное дело против Авы.
Она отстраняется.
— Расстроена? Нет!
Я выпускаю сдерживаемый вздох.
— Хорошо. Я не хочу испортить дело для твоего адвоката.
— Ты шутишь? Даже если так, это того стоит. Он любил эту компанию.
Теснота в моей груди немного ослабевает.
— Я рад, что он больше не сможет никого использовать в своих интересах.
— Все благодаря тебе, — она встает на носочки, чтобы поцеловать меня. — Ты действительно супергерой.
— Я не справился бы с этим в одиночку.
Она улыбается.
— Джулиан помог?
Я качаю головой.
— Нет.
— Тогда кто?
— Лоренцо.
После разговора с Джулианом на днях я провел некоторое время, погрузившись в свои мысли и одержимый тем фактом, что моя тетя знала о том, что я несколько лет притворялся.
Я подумывал проигнорировать эту тему, но когда через несколько дней я появился у нее дома, чтобы сделать очередную стрижку, мне показалось, что это самое подходящее время для разговора.
Хотя сама идея приводит меня в ужас.
Тía (Тетя) помогает Нико устроиться в комнате для гостей, а затем ведет меня на кухню. Она предлагает мне несколько закусок и стакан agua fresca (свежей воды), а я сажусь на табурет. Мое сердце учащенно бьется, пока она готовит свои инструменты, и я почти не обращаю внимания на ее вопросы о работе.
Она перестает распылять спрей на мои волосы.
— Рафа?
— ¿Si? (Да?)
— Та же стрижка, что и в прошлый раз?
Я сглатываю комок в горле и качаю головой.
— Оставить длину?
— Сделай короче.
Ее глаза расширяются.
— ¿Qué? (Насколько?)
— Ну, настолько коротко, насколько ты можешь, но при этом достаточно длинно, чтобы я мог провести по ним пальцами. И никакой бритвы.
— Ты хочешь прическу как раньше? — она не уточняет, но мне это и не нужно.
— Да. Как раньше.
Она улыбается все время, пока стрижет меня. Несколько раз я вздрагиваю, когда локоны волос падают вокруг моих ног, но тетя уверяет меня, что конечный результат будет выглядеть потрясающе.
На короткий миг я подумал, что она лжет, но когда она направил меня в гостевую ванную, я убедился в обратном. Меня переполняют эмоции, когда я рассматриваю свою новую стрижку. Как и просил, я по-прежнему могу хорошенько встряхнуть волосы кончиками пальцев, но длина только подчеркивает мои черты, а не скрывает их.
Тетя сжимает мою руку.
— Ты выглядишь… замечательно.
Наши взгляды встречаются в зеркале. Ее непролитые слезы заставляют меня чувствовать себя в равной степени счастливым и виноватым, зная, что причиной их появления являюсь я.