Несмотря на незрелое желание отправить его звонок на голосовую почту, я сразу же отвечаю.
— Привет. Подожди секунду, — я нажимаю кнопку видеозвонка и жду.
Вздохнув, он принимает запрос, открывая мне вид на свое точеное лицо и пухлые губы, сжатые в тонкую линию.
Я не утруждаю себя любезностями.
— Я так понимаю, ты видел фотографию.
Он молчит.
Я хмурюсь еще сильнее.
— Рафаэль.
— Да, видел, — мышцы на его челюсти подрагивают.
— И что? Ты планируешь срывать на мне злость в неопределенном будущем?
— Нет.
— Ну, судя по тому, как ты отстранился, мне кажется именно это.
Я нуждалась в тебе, хочу сказать я. Ты должен был стать тем, на кого я могла бы рассчитывать, мысленно добавляю я.
Прошлой ночью я чувствовала себя чертовски потерянной, а тебя не было рядом, чтобы помочь мне найти выход из темноты, соблазняюсь признаться я, даже если это приведет к конфронтации с ним.
Он проводит рукой по лицу и ругается про себя по-испански.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал?
— Все, что угодно, лишь бы ты не обвинял меня в том, что даже не является правдой.
— Я знаю, что это не так.
— Тогда почему мне кажется, что ты все равно меня наказываешь?
Его ноздри раздуваются.
— Я в бешенстве.
— Потому что Коул прикоснулся ко мне? — папарацци поймали один единственный момент, когда Коул пытался помочь мне удержаться после того, как я споткнулась о дыру в асфальте, а СМИ превратили это в вихревой роман, предназначенный для продажи газет и кликов в интернете.
Он качает головой.
— Я знаю, что у тебя с ним ничего нет.
— Тогда почему ты злишься?
— Я злюсь на себя. Не на тебя.
Я моргаю в замешательстве.
— Что?
Он смотрит мимо камеры телефона и вглядывается вдаль.
— Я чувствую…
— Ревность? — предлагаю я.
Его глаза закрываются.
— Частично.
— Это нормально — время от времени испытывать подобные чувства, особенно после того, что ты пережил со своей бывшей. Я понимаю, почему что-то вроде этой фотографии может быть… спусковым крючком.
Он вздыхает.
— Я ненавижу быть неуверенным в себе. Это заставляет меня чувствовать себя жалким.
— Ничего страшного, если ты чувствуешь ревность и неуверенность, если только ты позволишь мне помочь тебе почувствовать уверенность в нас, а не отвернешься от меня.
— Отношения не должны быть такими.
— Не мог бы ты поделиться своим сводом правил отношений, чтобы я могла лучше понять эти архаичные убеждения?
— Эль.
Я не обращаю внимания на тепло, разливающееся по моей груди.
— Что?
— Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Вот почему я держался подальше.
— Видеть тебя каким?
— Слабым, — говорит он с усмешкой.
— Единственная слабость, которую я вижу, — это твое решение отстраниться, а не опереться на меня, когда тебе это больше всего нужно, — мы могли бы поддержать друг друга, но он не позволил мне этого сделать.
Его голова повисла со вздохом.
— Ты права.
Я думаю о том, чтобы оставить свои чувства по поводу того, что он на один день притворился, что меня не существует, при себе, особенно учитывая то, каким растерянным он выглядит из-за своего выбора, но все равно решаю высказать их.
— Твоя реакция напугала меня. Я боялась, что ты… перестанешь со мной общаться.
Его глаза распахиваются.
— Нет. Возможно, мне нужно было немного времени, чтобы остыть, но ты тут ни при чем.
— Попробуй сказать это моей неуверенности.
— Черт.
— Ты мог бы мне пригодиться прошлой ночью, — шепотом признаюсь я. — Ты исчез и оставил меня одну, что только усугубило ситуацию.
— Что случилось?
— Ава написала мне.
Он ругается себе под нос, хотя я и не уверена, кому это адресовано — Аве или ему самому.
— Мне жаль, — он снова ругается. — Я должен был ответить на твой звонок или, по крайней мере, перезвонить тебе, когда немного успокоюсь.
Я смотрю на свои руки.
— Да. Ты должен был.
— Молчать так долго, как я… У тебя есть все основания расстраиваться из-за этого.
Я тяжело выдыхаю.
— Ты хочешь поговорить об этом? — спрашивает он.
Я качаю головой так сильно, что несколько волос разлетаются перед глазами.
— Ты… — он не заканчивает фразу.
— Нет, — я глубоко вдыхаю. — Я подумала об этом… на мгновение… но потом взяла себя в руки.
Он облегченно выдыхает.
— Я должен был быть рядом с тобой.