— Прости?
— Я думаю, что отказать Коулу очень просто. Наверное, это самое простое, что ты когда-либо делала, кроме побега из Лос-Анджелеса, если уж говорить начистоту.
Глаза Уиллоу расширились.
— Стоп. Давай не будем переходить к…
Я прерываю ее, говоря ему:
— Ты ничего обо мне не знаешь.
— Не хочу тебя расстраивать, но ты не такая уж сложная и многослойная, какой себя выставляешь, хотя вы, артистичные натуры, очень любите себя такими изображать, — он отряхивает невидимую ворсинку со своих брюк и отбрасывает ее в сторону. — Полагаю, это делает вашу музыку лучше.
Моя кровь закипает под кожей.
— Ты такой засранец.
— Лучше так, чем быть трусом.
Я вскакиваю на ноги и тычу пальцем в его сторону.
— Я не трусиха.
— Тогда почему ты ему отказала?
Я вскидываю руки в отчаянии.
— Потому что я боюсь!
Он издает довольный звук и возвращается к экрану своего телефона, притворяясь, что он только что не заставил меня признать правду вслух.
Как бы я ни ненавидела Лоренцо за то, что он так на меня надавил, он прав. Я трусиха. Трусиха, которая боится показать себя и снова обжечься.
— Бояться — нормально, — мягкий голос Уиллоу пробивается сквозь холод, окружающий меня. — После того как Дариус воспользовался тобой — нет, после того как он домогался тебя — ты имеешь полное право бояться возвращения на сцену.
Ноздри Лоренцо раздуваются.
— Что он сделал?
— Мы не будем об этом говорить, — говорю я решительным тоном, не оставляя места для дискуссии.
Уиллоу беззвучно произносит «извини», прежде чем заговорить.
— Коул кажется хорошим парнем.
Я вздергиваю голову.
— Как и Дариус когда-то.
Глаза Лоренцо сужаются, но, к счастью, он воздерживается от дальнейших вопросов о нем.
— Но теперь ты более осторожна. Ты знаешь, каких признаков стоит остерегаться, и у тебя есть возможность уйти в любой момент.
Я вздыхаю.
— Я не уверена.
Уиллоу обнимает меня.
— Не позволяй своему страху перед прошлым остановить тебя от будущего, которого ты хочешь.
— Я же не хочу бояться.
— Никто не хочет.
— Но я все время думаю… А что, если у меня не получится?
Уиллоу отпускает меня с насмешкой.
— Как будто ты можешь написать плохую песню.
Я бросаю на нее взгляд.
Она хмыкает.
— Мы не считаем среднюю школу.
— Коулу может не понравится все, что я напишу.
Улыбка Уиллоу маленькая, но уверенная.
— Ну, ты никогда не узнаешь, если не попробуешь.
Глава 20
Элли
За всю свою жизнь я дважды летала на самолетах, и оба раза пережила, стиснув зубы, в холодном поту и с урчанием в животе, которое никак не утихало. Раньше мне легко удавалось избегать этого страха, поскольку моя семья выбирала места для отдыха, куда мы могли доехать на машине, но теперь у меня больше нет такой роскоши.
Уиллоу предложила мне выпить какую-нибудь таблетку, которая поможет перенести перелет, но я так и не набралась смелости поговорить с Рафаэлем о приеме прописанных лекарств во время рабочего дня. Признаваться в своем страхе вслух было глупо, особенно перед человеком, у которого есть собственный частный самолет и паспорт, в котором проставлены штампы многих стран, поэтому я держала свои страхи при себе.
Когда я предложила, чтобы я полетела коммерческим рейсом, а Нико и Рафаэль — на частном самолете, Нико наложил вето на эту идею, но потом вызвался лететь со мной. Его отец был против, но Нико не отступил, только потому, что я по секрету сказала ему, что мне нравятся большие самолеты. Я никогда не объясняла почему, но, к счастью, он и не спрашивал.
Рафаэль же несколько раз задавал мне вопросы, почему я хочу лететь коммерческим рейсом вместо частного самолета, но я всегда находила выход из положения, прежде чем мне приходилось отвечать ему.
Как и сегодня.
К счастью, Нико отлично справляется с задачей отвлечь меня от кружащихся мыслей и вопросов его отца, таская за собой по терминалу аэропорта. За то короткое время, что мы ждали наш самолет у выхода, мы посетили три разных магазина, и я купила по завышенной цене упаковку кислых жевательных червячков, подушку для сна на время долгого перелета, книжку-раскраску и упаковку из пятидесяти штук цветных карандашей.
— Элли, — то, как Рафаэль произносит мое имя, заставляет меня резко вздохнуть. Я уже должна была привыкнуть к тому, что он больше не называет меня Элеонорой, но мое сердце все равно уходит в пятки каждый раз, когда он его произносит.