— Papi (Папа), — говорит он со стоном.
— Если она не хочет идти…
Очевидно, что он не хочет, и это только усиливает мое смущение из-за прошлой ночи.
— Ты должна пойти! — Нико срывает подушку с моей головы, заставляя меня смотреть в глубокие карие глаза его отца. В те самые глаза, в которые я смотрела прошлой ночью, когда он крепко прижимал меня к своей груди, глядя на меня так, будто я имела значение.
Как будто я была его.
Взгляд Рафаэля опускается к моим губам. Взгляд мимолетный, но ощущение такое, будто он дернул за невидимую ниточку, обвивающую мое сердце.
Что-то изменилось между нами прошлой ночью. Энергия стала другой. Электрической. Опасной.
Кровь приливает к моей нижней половине тела — это еще одна причина, по которой мне нужно держаться подальше и взять себя в руки. Мне нужно побыть в одиночестве и переоценить нашу ситуацию, пока я не вспомню, зачем я здесь и что могу потерять, если позволю себе поддаться желанию.
Я рискую не только работой, но и отношениями с Нико, потому что Рафаэль ни за что на свете не позволит мне продолжать работать на него, если мы когда-нибудь перейдем эту черту. На его месте я бы так и поступила, а значит, мне нужно взять себя в руки и сосредоточиться на том, зачем я вообще приехала в этот отпуск.
Чтобы помочь Нико совершить путешествие всей жизни.
Нико показывает на меня.
— Скажи ей, что она должна поехать с нами.
Я молча прошу Рафаэля не обращать внимания на сына, но этот ублюдок делает вид, что не замечает этого.
— Эль.
Опять он произносит прозвище, от которого у меня замирает сердце. Глупо, конечно, что одно слово так влияет на мое сердце, но меня задевает не оно само.
А тот факт, что Рафаэль вообще дал мне прозвище, которое принадлежит исключительно ему.
— О. Эль! Мне нравится, — Нико хлопает в ладоши.
Рафаэль бросает взгляд на сына.
— Это мое прозвище.
Нико закатывает глаза.
— Значит, я не могу так ее называть?
— Рад, что ты понял.
Я проглатываю смех, а Нико смотрит на него, выглядя еще более смущенным, чем раньше.
— Мне нравится, когда ты называешь меня Элли, — я похлопываю Нико по плечу и притворяюсь, что мои щеки не выдают того, как сильно мне нравится прозвище его отца.
— Тогда Элли, — Нико ухмыляется, а затем бросает на меня свой самый серьезный взгляд. — Но если ты не поедешь с нами, я начну называть тебя Элеонорой.
— Ты…
Нико гордо встает.
— Бойкотирую тебя? Да.
Не смей смеяться…
— Шантажирую, — поправляет его Рафаэль, взъерошивая волосы сына. — Я хорошо тебя научил.
— Между прочим, мне больше нравится, когда вы двое не ладите друг с другом, — я показываю на них обоих.
Нико протягивает кулак, а Рафаэль ударяет по нему.
Эти двое отправят меня в могилу раньше времени. Это я могу гарантировать.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Нико.
Я со стоном откидываюсь на борт маленькой рыбацкой лодки. Рафаэль не ослабляет такую же хватку на моих волосах, как та, в которой он сегодня держит мое сердце. Другая его рука нашла небольшую часть моей спины и больше не покидала ее, поглаживая кругами.
Предполагалось, что я буду держаться подальше от него и придерживаться одной стороны лодки, но тут мой желудок решил взбунтоваться после двадцати минут непрекращающейся тошноты. К счастью, я успела вовремя перекинуться через борт, а Рафаэль сразу же оказался позади меня. Он за секунду убрал мои волосы с лица и держал пряди в крепкой хватке, пока меня тошнило. Он даже провел мокрым полотенцем по моему лицу и прошептал успокаивающие фразы так тихо, чтобы только я услышала.
Рафаэль был так нежен, так чертовски мягок, заботлив и терпелив, что у меня на глаза навернулись слезы от несправедливости. От того, что я жажду утешения от единственного человека, которого не могу заполучить.
К счастью, я отвернулась от него, так что он не замечает моих эмоций, но от этого слезы не становятся менее настоящими.
Рафаэль не просто возрождает мою прошлую влюбленность в него за все те годы. Он, даже не подозревая этого, раздувает пламя и заставляет его гореть сильнее, чем когда-либо прежде.
Обо мне никогда так не заботился кто-то, кто не был моей семьей или Уиллоу, и это заставляет меня чувствовать так много всего сразу.
Жгучее желание. Непреодолимый страх. Безудержную печаль, зная, что это все, чем наши отношения когда-либо будут.
Собрав немного сил и вытерев рот тыльной стороной ладони, я встаю и прислоняюсь к лодке.