— Ему и свобода… — хмуро возразил Петька. — Захочет — и выпорет!
Санька промолчал, остальные согласно вздохнули и опять уставились на штабной дом.
Из распахнутых окон вырывались клубы махорочного дыма и слышался запинающийся стук пишущей машинки. Лошади у коновязи рыли копытами землю.
Возле крыльца стоял часовой с коротким кавалерийским карабином за плечами. Две гранаты-лимонки висели у пояса и, когда часовой прохаживался у крыльца, лимонки звонко чокались друг с другом. Опасливо косясь на раскрытые окна, часовой грыз каленые семечки, лихо, сплевывая шелуху за плетень.
— Часовой-то! — протянул Петька. — Семечки лузгает, как на вечорке!
— Ему разговаривать нельзя, а семечки грызть не воспрещается… — отозвался Санька. — Видал гранаты? Он, может, подсолнухи для вида щелкает. Мол, ничего не вижу и видеть не желаю. А беляки подкрадутся — он раз! Гранату им под ноги — и амба!
Ребята с уважением покивали Саньке, разгадавшему военную хитрость часового, и опять принялись следить за штабным домом.
В окне показался бородач в кубанке и что-то коротко приказал часовому. Часовой аккуратно ссыпал с ладони остатки семечек в карман и, отвязав высокого вороного жеребца под новеньким, желтой кожи седлом, подвел его к крыльцу. Жеребец нетерпеливо перебирал точеными сухими ногами и высоко вскидывал голову.
— Это их главного лошадь! — уверенно заявил Санька. — Сейчас сам выйдет!
В сенцах хлопнула дверь, и на крыльцо вышел бородатый. На нем была кожаная куртка и подшитое кожей синее галифе. Деревянная кобура кольта била по коленям. Шашка в наборных ножнах висела у пояса. Взяв повод из рук часового, человек обернулся к окну, что-то весело крикнул и, легко вскочив в седло, с места послал коня галопом.
— И-и-эх! — восхищенно гикнул Санька. — Вот бы на таком прокатиться!
— Скинет! — отозвался Петька, не отрывая глаз от дороги. — Вон он как пластает! В ниточку!
— Без седла проскачу! — азартно выкрикнул Санька. — Хочешь на спор?
Петька засопел и решительно вывернул карманы штанов. На землю посыпались самодельные рыболовные крючки, моток суровых ниток, гайка и главное богатство — костяные бабки.
— Вот! — выдохнул Петька. — На все! У меня еще бита есть свинцовая!
Санька чуть заметно побледнел. Глаза его сузились и забегали по выжидающим лицам ребят. Потом он швырнул на землю отцовскую казачью фуражку и с силой хлопнул ладонью по вытянутой руке Петьки:
— Разнимай кто-нибудь!
Низенький крепыш Сергунька ударил ребром ладони по рукам Саньки и Петьки, буркнул: «С разъемщика не брать!» — и отошел.
Санька поднял с земли фуражку, выбил ее об колено.
— К штабу приходите! — приказал он ребятам и через плечо кинул Петьке: — Прощайся с битой, рыжий!
Когда Петька пришел, ребята были уже в сборе. Они сидели на плетне в ряд, как куры на шестке, и Санька, самый высокий из них, походил на петуха, охраняющего свое птичье хозяйство.
— Как бородатый вернется, я у него попрошу коня, — ни к кому не обращаясь, сказал Санька. — И поскачу…
Петька подсел к сидевшему с краю Сергуньке. Плетень покачнулся, и Санька, взмахнув руками, с трудом сохранил равновесие. От этого он еще больше стал похож на петуха, и Петька, неожиданно для себя, выпалил:
— На плетне усидеть не можешь, а на жеребце берешься!
Никто не рассмеялся. Ребята, притихнув, смотрели на Саньку. Сжав кулаки, подергивая щекой, он медленно шел на Петьку.
— Беги! — не выдержал Сергунька.
Но Петька не двигался с места.
— Ну, рыжий! — выдохнул Санька. — Ну!..
Он размахнулся, далеко отводя руку. Кто-то испуганно охнул. Петька зажмурился. Но удара не последовало… Когда Петька открыл глаза, он увидел перед собой чью-то спину в гимнастерке. Между ним и Санькой стоял парень лет семнадцати. Сергунька потом клятвенно уверял всех, что парень выскочил из окна поповского дома и чертом перемахнул через плетень. Теперь он стоял перед Санькой и улыбался. Гимнастерка его была не подпоясана, ворот расстегнут. Парень был худощав, но широк в плечах. Светлые волосы падали на лоб. На щеках дрожали две ямочки. Одна побольше, другая меньше. Парень крепко держал Саньку за плечи, а Санька вырывался и кричал в лицо парню:
— Пусти! Пусти, говорю! Чего лезешь?..
— А ты зачем на него налетаешь? Выбрал бы кого побольше!
— Могу с тобой! — выворачивался из цепких рук парня Санька. — Становись!
— До первой крови? — деловито спросил парень.
— Хоть до второй! — Санька наконец вырвался и, сжав кулаки, встал против парня в гимнастерке.