– Да что же ты творишь! – мне так и представилось, как наш мавр бьёт себя в отчаянии ладонями по ушам. – Вот и отпускай тебя на край света! Сто раз тебе твердил: и без тебя справятся со спасением Броверов! Тем более что те и без вас сумели побег с каторги устроить! А ты…
Он замялся, подбирая словечко похлеще, и я понял, что о поломанной ноге лучше не заикаться. И бодрым, полным оптимизма голосом воскликнул:
– Да всё в порядке! Мы уже держим ситуацию под контролем! И вообще, старина, я тебя не узнаю: ты очень становишься похож своими упреками на мою капризную супругу.
– И она права! – вскипел наш прославленный аналитик. – Тебя нельзя отпускать дальше кухни! Куда ты только ни попадёшь, сразу отыщешь на свою задницу приключения. То он улетел вакуум знает куда, то в пещеру забрался!.. Ха! И он ещё борется за звание самого степенного и порядочного супруга нашего подъезда!
Это мы так с ним порой подначивали друг друга. Он – словно я борюсь за звание лучшего супруга в Галактике, а я – что он претендует на звание величайшего аналитика Вселенной. Но когда хотели больней поддеть друг друга, то уменьшали масштабы до подъезда, а то и комнаты.
– Ладно, ты, главное, кому не следует не проболтайся. А всё остальное уладим!
– Будем думать, как тебя вытащить…
Вот и весь разговор. Я не сомневался, что Алоис найдет выход. И уж в любом случае двинет в данный вражеский сектор ещё несколько кораблей, замаскированных под старателей-геологов или торговцев. Ну и пусть тренируются да отрабатывают разные вводные. Как говорится, нелегко в учении, а легко в раю! А раем у нас в Оилтонской империи назывался заслуженный отдых с полным пенсионным обеспечением. Но чтобы в рай попасть, надо много и продуктивно работать. Вот пусть и стараются.
Я добрался до лежавшего в отключке гиганта. Заметил двух клопов, снял их и раздавил. Тарас еле слышно постанывал. С чего бы это? Хотя боль при поедании кожи приличная, но его только-только кушать начали. И посоветоваться не с кем, Булька так и не отзывался, хотя отголоски его эмоций, а вернее, недовольство попытками разбудить, я ощущал.
Ну ладно, буду сам входить в роль врача. Побрызгал водичкой ему на лицо, благо освежающей жидкости вокруг столько, что хоть водный курорт открывай. Пришлось поусердствовать – только с пятого раза Тарас задёргался, поморщился и с трудом приоткрыл глаза. Они у него были мутными и красными.
– Ты как? – поинтересовался я, совершенно забыв, что переводчик остался вместе со скафандром на месте моего недавнего лечения.
Но о сути вопроса абориген догадался и без перевода: коснулся ладонью своего лба и громко застонал. То есть, мол, башка раскалывается от боли.
Тогда я пальцем указал на светящуюся щель над нами, а потом ткнул себя кулаком по скуле. Ясный вопрос: а кто тебя оттуда приложил? Тем более что дырка как раз только и позволяла, что руку в неё просунуть.
На что мой товарищ по приключениям сделал огромные глаза, что-то затараторил и отчаянно замахал руками. Стало понятно: за щелью не мёд и не сахар, а нечто, можно сказать, запредельно страшное. Ну а слово «ядли», которое не нуждалось в переводе, всё окончательно расставило по своим местам: нам повезло отыскать место обитания гигантских ос.
И они нанесли Тарасу ментальный удар!
Глава 7
Я помог варвару встать на ноги, и мы направились к скафандру.
Когда я включил переводчик, Тарас принялся рассказывать:
– Там целый город! Многоэтажные дома из ячеек! И эти ячейки светятся! А ядлей там сотни! Если не тысячи. И все гудят… Ко мне ринулась одна. Между нами оставалось ещё метров пять, когда я потерял сознание…
А в моём сознании уже чуть не прыгал проснувшийся Булька:
«Я был прав, этот удар похож на общение риптонов! Ха-ха! А гул стадиона, что я слышал недавно, это отголоски ментального фона, которыми ядли давят всё живое как у себя в городе, так и рядом с ним. Это же великое открытие!»
«Не вовремя радуешься, – охладил я его детские восторги. – Мы тут в глубокой дыре сидим, выхода нет, спасатели задерживаются на неизвестно какое время, нога у меня сломана, оружия нет, клопы заедают…»
Как раз один чёрный кругляш шлёпнулся мне на шею и попытался закатиться за шиворот. Пока я его выковыривал, не разделявший моего пессимизма риптон продолжал:
«Ну и чего ты расклеился, как кисейная барышня? Совсем, вижу, отвык от полевых условий и походных лишений! Не смей! – это он остановил мой порыв раздавить клопа ногой. – Он мне нужен для исследований! Аккуратно возьми его и зажми в кулаке».
«И он будет в нас жить?! – возмутился я до глубины своей бездонной души. – Ни за что!»