— Да я все понимаю, — почти простонал Артур. — Вот потому тебе и звоню, что надо как-то решать проблему. Я уже поднимаю все наши связи, но сам понимаешь — надо, чтобы ты тоже задействовал свои рычаги. А то ведь узкоглазые нам так нагадили, что просто хоть стой, хоть падай. Они уже демонтируют технику, собираются все вывозить, ты представляешь, чем это нам грозит?
— Я пока ничего не представляю, — огрызнулся Кузнецов. — Давай вот что сделаем. Я сейчас быстренько соберусь и приеду. А ты мне пока что обеспечь все материалы на строительство.
— Есть какие-то идеи, как это разрулить? — спросил Артур.
— У меня всегда должны быть какие-то идеи, — вздохнул Кузнецов. — Иначе компания долго не проживет.
Он нажал на кнопку отбоя, отложил телефон в сторону и снова принялся за завтрак. Какие бы неприятности ни происходили, все равно нужно держать себя в руках и в рабочей форме. А о какой работе может идти речь, когда желудок требует пищи?
Значит, вот так все повернулось. Как в книге у советского классика: пришла беда, откуда не ждали. И самое неприятное, что беда по закону подлости пришла как раз тогда, когда нужно было, чтобы все шло максимально ровно. Конечно, компания переживет, но сейчас, в условиях всемирного кризиса, это станет очень тяжелым ударом. Настолько тяжелым, что от него придется оправляться годами.
Итак, строительство Южной нитки остановилось. Значит, газ, который должен был идти в Румынию напрямую по дну Черного моря, некоторое время будет и дальше двигаться через Украину. Слишком продолжительное время, не то, на которое рассчитывало руководство «Энергогаза». И стоит только правительству «самостийных» лишний раз включить свой режим, как они снова могут прикрутить вентили.
Кузнецов пожевал нижнюю губу. Затем отложил в сторону свой дорогой мобильный телефон, неторопливо прошелся до кабинета и принес оттуда другой аппарат — обыкновенное детище финского телефоностроения, обыкновенную, ничем не примечательную «Нокию». Это был специальный мобильник, на котором стоял скремблер, серьезно затрудняющий прослушивание тем, кто решил бы это попробовать. Впрочем, Äлексей Степанович был совершенно уверен в том, что этот номер нигде не засвечен. О его существовании знало человек пять, считая и работников службы безопасности.
Иметь по нескольку телефонных аппаратов — это насущная потребность каждого человека с таким общественным статусом, как Кузнецов.
Первый телефон — это публично, его номер значится даже на сайте компании. Теоретически на него может позвонить каждый. Практически — в аппарате, на который назначен этот номер, включена функция фильтрации звонков. Строго говоря, с него звонящему никто и никогда не ответит, будет просто подан сигнал «занято». Два раза в день номера проверяются службой безопасности. Потом на стол к Алексею Степановичу ложится список всех, кто набирал его «публичный» телефон. Кому-то он, вполне возможно, и перезвонит. Хотя, если честно, подобное событие случалось очень редко.
Второй номер — это нормальный рабочий аппарат. Он замкнут на внутреннюю АТС «Энергогаза», и, если на него звонят, поднимает секретарша. Это нормальный рубеж обороны у любого высокого начальника. Через симпатичную и умную Лизу пробьются только те, чье дело действительно важное.
Третий аппарат — это тот самый «Vertu», на который несколько минут назад звонил Григорович. Это номер для самых близких соратников. Можно, конечно, сказать «друзей», но это не совсем точное определение. Кузнецов давно уже находился в таком положении, когда понятие «дружба» упраздняется самой жизнью.
С недавних пор у Алексея Степановича появился и четвертый телефон. В его книжке был всего один номер.
Кузнецов поднес трубку к уху. Несколько коротких гудков — и на другом конце линии ответил очень знакомый голос.
— Все идет по плану, — сказал Алексей Степанович. — Вы готовы продолжать? Хорошо, тогда я свяжусь с вами в ближайшее время — возможно, даже сегодня.
Работа встретила Кузнецова суетой и напряжением. Ему показалось, что это напряжение заметно еще на подступах к зданию. Серебристая башня «Энергогаза», построенная японским архитектором-модернистом, сегодня казалась тусклой и даже перекосившейся. Алексей Степанович зажмурился и провел рукой по лицу, отгоняя наваждение. Более ярким небоскреб не стал, но теперь винить в этом можно было разве что пасмурное утро, а никак не китайцев, прекративших работу над Южной ниткой.