Вот зараза. Эдак я мигом превращусь в звезду. Хотя, может, это и к лучшему?
— Да, это про меня, — я не стал отрицать очевидные факты. — Называется, зашел в библиотеку сдать книги. Но давайте не будем об этом. Я не хотел рассказывать, просто так получилось. Там приехал корреспондент газеты, успел меня сфотографировать, еще и имя откуда-то узнал.
Степаныч потер подбородок. Он у него всегда чисто выбритый.
Тренер у нас любит опрятность и чистоту, всегда ходит в свежей и выглаженной футболке и чистых штанах. Хотя, наверное, такие требования выдвигаются федерацией ко всем тренерам.
— Молодец, Волков, — сказал он и снова сложил руки на груди. Настороженные глаза опять обшарили меня. — Теперь насчет твоего выступления. Ты чего так расстроился после поражения? Харитонов тот еще жук. Крепкий орешек. Как ты собирался с ним справиться? Он будущий чемпион. Ты тоже стартанул, как ракета, но ваш поединок доказал, что к чему.
Он опять режет правду-матку в лицо. Я почувствовал, как в груди разгорается ярость. Если я проиграл Харе, это не значит, что теперь буду проигрывать всегда. Всякие обстоятельства бывают.
— Но! — тренер поднял указательный палец вверх. — Я считаю, что ты сможешь его победить. Так же и Федор Михайлович считает. Мы думаем, что тебе надо изменить режим тренировок. Готовиться к городским соревнованиям. Тобой после вчерашнего происшествия наверняка заинтересуются в «Динамо». А им нужны только победы и хорошие показатели.
Это само собой. Но теперь, услышав тренера, я мог вздохнуть свободно.
Наконец-то, он признал мои заслуги. Думает, что теперь я могу участвовать в городских соревнованиях. Интересно, насколько большую в этом сыграло роль мое вчерашнее поведение во время пожара? Спасение женщин и Полины.
— Вот спасибо, — ответил я. — Это я и хотел обсудить с вами. Значит, я могу теперь готовиться к городскому турниру? А что значит изменить режим тренировок? Мне надо заниматься меньше? Больше щадить себя?
Тренер покачал головой. Дети продолжали отрабатывать зацеп за ногу, а Ванька отжимался, как автомат. Тоже надо отдать должное, он крепкий и сильный, один из лучших в младшей группе.
— Что значит, меньше? Мы уже изучили тебя. Ты упрямый, как осел. Не Волков, а Ишаков. Ты все равно занимаешься без передыха, не жалеешь себя. Поэтому, мы решили пойти тебе навстречу. Пусть так и будет. Если ты хочешь вкалывать, как сумасшедший, хорошо. Все равно, чтобы победить других, ты должен быть лучше их. А этого можно достичь только непрерывными тренировками.
Я стоял на месте, а тренер прошелся туда-сюда по матам. Потом взял меня за локоть и приблизил морщинистое лицо.
— Я в своей жизни знал одного парня, который тоже себя не щадил. Он занимался даже больше, чем ты. Вот прям днями и ночами, без перерыва. Семь дней в неделю, по пять часов минимум. Утром приходил на тренировку, уходил только вечером. Он прогрессировал прямо на глазах. Мог отрабатывать движение для броска по тысячу раз. Пока не доводил до автоматизма. До совершенства. Он играючи выигрывал соревнования, одно за другим.
Интересная история. Я слушал, навострив уши. Только когда это Степаныч мог познакомиться с таким фанатиком?
Самбо только лет пять-семь назад начало массово шагать по стране. В молодости Степаныча им занимались одиночки. Может, он имеет ввиду борца?
— И что же потом? — спросил я, потому что тренер замолчал. — Он стал чемпионом?
Степаныч покачал головой.
— Он умер от сердечного приступа. Как раз должен был участвовать в республиканском чемпионате. Сгорел, как свечка.
Хм, теперь понятно. Трагичный финал. Я выжидающе смотрел на Степаныча. Это к чему он рассказал? Предостерегает от поспешных решений?
— Вы думаете, что со мной может случиться нечто подобное? — спросил я.
Степаныч опять покачал головой.
— А вот посмотрим. Я этого никогда не допущу, но тут многое зависит от тебя. Ты должен прислушиваться к себе. К своему организму. Для того, чтобы стать чемпионом, придется пришпорить его. Ну, как извозчики хлестали грузовых лошадей, до революции. Знаешь ведь. Но надо чувствовать, до какой степени ты можешь натянуть эту струну. Чтобы не порвать, понимаешь? Я этого не могу знать. Только ты должен чувствовать. Сам.
Совет дельный. Правда, ничего нового. Но с учетом того, что у меня новое тело, тут надо действительно знать свои возможности. До какой степени можно дать нагрузки.
Пока что я чувствовал, что способен на многое. Очень на многое. Интенсивными тренировками я могу раздвинуть границы этих способностей очень далеко. Но вот до каких пределов — это только предстоит выяснить.
— Я постараюсь, — кивнул я.
Тренер уже превратился в ворчливого брюзгу.
— Давай, иди, переодевайся. Знает он. Ты что, приперся сюда, чтобы лясы точить? А ну, живо в раздевалку.
Я подскочил, словно ошпаренный и побежал переодеваться. В раздевалке пусто. Никого нет.
Когда я сложил вещи в шкафчик и выскочил наружу, то вспомнил, как наткнулся тут на Ольгу. Вот елы-палы, надо с ней увидеться. Зайду после тренировки и поговорю. Обязательно.
А потом я вернулся в зал и Степаныч начал меня гонять до седьмого пота. Это даже несмотря на то, что я занимался один.
Тренер успевал давать задания ребятишкам, а потом возвращался ко мне. Если разминку и растяжку я сделал сам, кряхтя от боли в суставах, то затем Степаныч дал задание делать перекаты.
Каждое упражнение надо было делать по две сотни раз. Чтобы добиться автоматизма.
Раньше я думал, что это легко, но после двух сотен раз Степаныч дал задание продолжать. Одно и то же движение. Остановил, только когда я уже потерял счет повторениям.
Я отрабатывал перекаты и переходы до одурения. Детская группа закончила тренировку. Степаныч спросил:
— Ты сегодня свободен? Давай поработаем еще часок. Сможешь?
Я вытер лоб и кивнул. Волосы мокрые и слиплись от пота. Куртка тоже хоть выжимай.
— Ну и хорошо. Давай, продолжай, — кивнул тренер. — Только теперь на зацепы. Давай, двигайся. Не торопись. Надо сделать сначала мягко. Потом быстро.
Даже если делать одно и то же упражнение сотни раз, можно быстро сойти с ума. Я же делал их без перерыва. Под конец тренировки устал, как собака.
В большом зале я остался один. В последние полчаса Степаныч куда-то вышел. Я тренировался сам. Когда закончил, увидел возле матов дядю Федора.
Подошел, чтобы поздороваться. Грудь моя вздымалась от тяжелого дыхания. Старик пристально следил за мной.
— Степаныч специально ушел, — объяснил старик. — Он хотел проверить, как ты себя поведешь. Будешь ли сачковать. Но ты не остановился. Молодец.
Я кивнул.
— Мы же вроде договорились. Я буду делать тренировки. Интенсивные тренировки. Под вашим бдительным руководством. То, что я и так делаю каждый день. Так что, какой смысл мне теперь останавливаться? Кого обманывать? Самого себя?
Дядя Федор продолжал рассматривать меня.
— А что у тебя там со складом АЗЛК? — вдруг спросил он. — Ты что там, грабителей повязал?
Чего это тренер? Я даже не сразу понял, о чем идет речь. Он что, откуда-то пронюхал про попытку ограбления? И зачем интересуется теперь?
— Было такое, — осторожно кивнул я. — Но уже давно. А что случилось?
Дядя Федор указал назад большим пальцем.
— Заметку про тебя читал. В нашей газете при ДСО «Динамо». Ты у нас прям герой. Скрутил троих грабителей в одиночку. Из пожара людей спас. Ты кто такой, вообще? Откуда такой появился? Из кино, что ли? Или из книжки? Нам уже звонили оттуда, из «Динамо». Они знают, что ты тренируешься у нас. Ты в милиции рассказывал, видимо. Сказали, обратить на тебя внимание. Перспективный борец. Хотят интервью взять для газеты.
Эге, да я и вправду становлюсь звездой. Скоро начнут узнавать на улицах.