-- Завтрак, сеньор! -- послышался голос Дуремара вместе со звоном ложечки о кофейную чашку.
Барабас заткнул за воротничок белоснежный платок, схватил вилку и насадил на нее аппетитное яйцо. В другую руку он уже взял чашечку с кофе, блаженно улыбнулся; и тут из-за окна раздался посторонний звук. Очень неприятный.
Доктор кукольных наук насторожился. Звук повторился. Потом еще раз, и еще. Словно на улице кто-то нехороший монотонно бил палкой по дереву.
-- Что это, черт побери? Что это, Дуремар?
-- Весна. Дятлы прилетели.
-- Дятлы?!
Карабас вскочил со стула и начал бегать по комнате, бешено вращая глазами. Он разбросал вещи, опрокинул кресло, а недоеденный завтрак полетел в лицо несчастного Дуремара.
А Карабас между тем подбежал к окну, стер налипшую за долгую зиму паутину и приник лицом к грязному стеклу. Он всматривался, прищурившись, в просыпающийся лес, моргал, тер глаза и, наконец, старый дом разорвал душераздирающий крик.
-- Там... там... -- Карабас медленно отступил от окна, тыча толстым скрюченным пальцем.
Продавец пиявок подошел ближе и тоже заметил, как из-за отдаленной сосны показалась маленькая голова с длинным носом. Коротышка хищно улыбнулся и стукнул пару раз своим носом по коре сухого дуба. Противный звук удара палки о деревяшку повторился.
-- Это Буратино? -- удивился Дуремар.
-- Да! Но, как? Я готов рвать на себе бороду! Он же погиб в этой самой печи! -- заорал Карабас и махнул ногой так, что его тапок полетел в камин и сгорел.
Доктор кукольных наук тяжело опустился на кровать и застонал. А в весеннем лесу послышался стук второго "дятла". Он отозвался первому "звонкой деревянной трелью". Вскоре куклы начали задорно перестукиваться и с каждой минутой неприятные звуки раздавались все ближе и ближе. Они теребили чувствительные уши Карабаса и приносили адскую головную боль.
Не прошло и получаса, как количество источников противного перестука увеличилось, и звуки слились в мерзостную зубодробительную какофонию.
Обитатели дома уже ползали по полу, держась за головы, когда очередной равномерный стук раздался совсем близко. Долбили во входную дверь. Сильно долбили.
Карабас, превозмогая боль, поднялся и посмотрел на крепкую дубовую преграду, отделяющую их от опасного внешнего мира. Кукольник встал, усмехнулся и схватил со стола тяжелый заточенный тесак.
В этот момент перестук уже полностью сосредоточился на входной двери. В нее били, колотили так, что косяки тряслись, сбивая на пол пыль и опилки. Вскоре чуть ниже центра двери острый нос деревянного человечка пробил дырку насквозь и высунулся.
--А-а-а! -- вскричал Карабас и рубанул тесаком наотмашь. Гладкая заостренная деревяшечка упала к ногам и гулко покатилась по половицам.
Но не успел Барабас порадоваться, как сквозь дверь проклюнулись еще два деревянных носа. Потом еще четыре. Деревянные носы заработали, словно маленькие отбойные молотки. Туда-сюда, туда-сюда... Дверь закачалась, не выдержала и рухнула под напором злобных человечков.
Кукольник пошатнулся, когда увидел, что нападающих не менее дюжины. Некоторые из них уже лишились своих деревянных носов, другие сломали пальцы, но это не мешало буратинам наступать и скалиться страшными белозубыми улыбками. Они щерили рты, задирали длинные носы и глухо били кулаки друг о друга.
Но вот все куклы разошлись в стороны, и в центр выступил один, более крепкий Буратино. Он разительно отличался от своего собрата, сгоревшего в каминной печи прошлой осенью. На голове куклы вместо колпака торчала белая кепка, грудь покрывала синяя футболка, а длинные спортивные штаны наливались ярким кровавым цветом.
Буратино подошел ближе и снял кепку. Бритая наголо голова засияла в лучах полуденного солнца и ненадолго ослепила Карабасу глаза.
-- Буратинушка! Ты вернулся! Я тебя ждал. Я так соскучился! -- залебезил Карабас, прикрываясь черной бородой.
-- Да, я вернулся! -- ответил Буратино громким и твердым голосом, отдающим стальными аккордами. Все былое дурачество исчезло без следа.
-- Кофе, сеньор? -- спросил недоумевающий Дуремар, опуская глаза вниз.
Буратино мгновение помолчал, властно ударил ногой в пол и продолжил:
-- А я погляжу, вы тут весьма неплохо устроились?
Барабас лукаво улыбнулся, но тут же закрыл лицо бородой, словно дешевой карнавальной маской.
-- Джузеппе умер, -- сообщил Буратино.
-- Ах, какое несчастье! Бедный, бедный Джуззи! -- запричитал Карабас, и с его глаз скатилась слеза, правдоподобию которой позавидовал бы любой матерый крокодил.