— То-то! — довольный результатом радикальной терапии, Геракл спрятал меч.
— Твои методы! — сказал на Олимпе Асклепию обнаженный по пояс Зевс, глядя в маленький глазок телескописа.
— Зевсик, не дергайся, — пробурчал врачеватель, массажируя Тучегонителю слегка заплывшую жирком спину. — Жрать тебе поменьше бы, а то, глядишь, скоро новый трон нужно будет Гефесту заказывать.
— Не умничай! — огрызнулся Громовержец, с умилением глядя, как Геракл окончательно раскурочивает молотом золотую колесницу. — Герме-е-е-ес…
— Я здесь, Эгидодержавный!
— Слышишь, пошли-ка вниз Гефеста с инструментом, а то мой сынуля что-то немного увлекся процессом починки.
— Сделаем!
Слегка расслабившись, Зевс блаженно улыбнулся.
— Вот это работа! — восхищенно похвалил Геракл, глядя на блестящую, словно новенькая, боевую колесницу царя Креонта.
— Плевое дело, — отозвался Гефест, пряча в большую коробку свои диковинные инструменты.
— Ты это, братец… — замялся сын Зевса.
— Ну говори, чего уж там, все ведь свои, — рассмеялся кузнец, вытирая мозолистые руки.
— Мы тут с хронистом в Тиринф слегка опаздываем, может, перебросишь?
— Эх, добрый я сегодня, — снова рассмеялся Гефест и, достав из кармана нечто напоминавшее морскую раковину, строго приказал: — Стойте на месте и лучше не двигайтесь, а то доставлю вас в Тиринф по частям.
— А дышать можно? — робко спросил Софоклюс.
— Можно…
В следующую секунду они очутились на роковом перекрестке.
— Фух, — выдохнул Геракл, протирая глаза. — Никак не могу привыкнуть к этой частой смене пейзажей.
Копрея на перекрестке не оказалось, лишь одиноко лежала на плоском камне у дороги забытая восковая дощечка. Пожав плечами, Софоклюс подошел к камню и вслух, с расстановкой прочел: «Подвиг восьмой: ишаки Диомеда».
— Кто Диомеда? — недовольно переспросил сын Зевса.
И в этот момент из непроходимых зарослей выбралось маленькое гадкое-зеленое чудовище.
— А-я-я-я… — завизжал историк, падая навзничь. Геракл же, слегка изогнув правую бровь, стремительно выхватил меч.
— Не убивайте меня, пожалуйста, — жалобным голосом попросило чудовище.
— Хорошо, — кивнул сын Зевса, — убирайся обратно в свое болото…
— Это я, Копрей, — пролепетал монстр.
Изображающий мертвого Софоклюс тут же вскочил на ноги и, небрежно отряхнув одежду, коротко пояснил:
— Я споткнулся.
— Что с тобой случилось? — безмерно удивился могучий герой. — Почему твое лицо зеленого цвета? Ты нюхал столярный клей?
— Нет-нет, — замотал головой Копрей. Волосы у него тоже почему-то были зеленые.
— Я сильно болел… а то, что вы видите, жуткие последствия моей болезни.
— Ты болел бешенством? — предположил Геракл, решив на всякий случай меч в ножны пока не прятать.
— Нет, ветрянкой, — пояснил посланец и, подобрав восковую дощечку, хрипло, но довольно торжественно прочел: — На этот раз, Геракл, сын Зевса, тебе следует отправиться во Фракию к царю биз… бир… сатир побери эти идиотские названия… к царю бистонов Диомеду.
— Не знаю такого, — демонстративно заявил могучий герой.
— У этого царя по некоторым проверенным слухам, — невозмутимо продолжал посланец Эврисфея, — есть дивной красоты ишаки.
— Ослы, — поправил Копрея Геракл.
— Нет, ишаки, тут так написано. В общем, отправляйтесь за ними во Фракию. И скажу вам по секрету…
Посланец слегка понизил голос:
— Этот Диомед законченный придурок. Лучше всего, если вы его ишаков тихо и профессионально умыкнете, не поднимая шума и пыли.
— Великий сын Зевса не вор! — возразил Геракл. — И он не станет брать чужое…
— Ну а если великий сын Зевса кое-что позаимствует на время? — хитро ввернул Копрей.
— Это можно, — кивнул могучий герой.
И он с верным хронистом отправился во Фракию.
Во Фракии греки стали действовать очень осторожно, стараясь по возможности сохранять загадочное инкогнито. Хотя сыну Зевса с его внешностью трудно было не бросаться в глаза, да и золотая колесница сияла на многие стадии окрест.
— Лева меня демаскирует, — посетовал могучий герой, но предложение историка снять шкуру гневно отверг.
Зря, конечно, отверг, ибо в предложении хрониста был определенный смысл. Ведь о человеке-бурундуке с Олимпа давно уже раструбили пьяные певцы аэды, приписывая странному герою совершенно умопомрачительные подвиги, такие, как совращение восемнадцати престарелых дочерей царя Крита Миноса и избиение героя Афин Тесея.
— Если что, — предупредил Геракл, понукая измученных лошадей, — то я странствующий оперный певец Лучано Домингиус, ну а ты, Софоклюс, мой агент…
— Кто? — вытаращился на героя историк.
— Ну, это слово такое из лексикона богов, короче, если что, то ты мой… м… м… м… человек, занимающийся денежной стороной моей профессии.
— Упаси нас Зевс от таких гастролей, — содрогнулся историк, и они весело въехали в первый попавшийся на пути город.
Оставив колесницу на платной стоянке, эллины не спеша побрели искать ишаков царя Диомеда, хотя Фракия, она, конечно, большая, кто знает, где царь своих копытных держит.
— Граждане, граждане, — надрывался в центре городской площади какой-то чернобородый грек. — Покупайте прекрасное средство от лысины —чудодейственную мазь Асклепия. После всего лишь одного-единственного применения ваша лысина перестанет блестеть, приобретя приятный глазу серый матовый оттенок. — «Граждане» в лице высокого худого солдата с чувством сплюнули торговцу под ноги и демонстративно удалились восвояси. Больше никто на площади крикливым греком не интересовался. — Покупайте прекрасное средство от лысины… — как ни в чем не бывало продолжал голосить торговец. — Женщинам и детям пятипроцентная скидка…
— Мне две! — с энтузиазмом крикнул Геракл, которому наглый эллин очень понравился.
— Но, мой друг! — возмущенно воскликнул торговец, глядя на густую шевелюру героя (свой «львиный» капюшон Геракл в тот момент откинул). — Тебе вовсе не нужна моя чудодейственная мазь…
Что ж, во всяком случае, парень был честен.
— Хотя… — тут же поправился незнакомец, — может быть, ты в парике?
И он с надеждой поглядел на сына Зевса. Геракл от души рассмеялся.
— Тебя как зовут, проныра?
— Пифас! — гордо ответил торговец.
— Пифос? — не веря своим ушам, переспросил Софоклюс.
— Нет, Пифас, через «а», — слегка обиделся эллин.
— Мой друг очень сильно хочет выпить, — тут же пояснил покрасневшему Пифасу Геракл, — и ему везде мерещатся винные пифосы.
— Неправда! — возразил историк.
— Слушай, Пифас, — Сын Зевса добродушно рассматривал торговца. — А зачем ты пытаешься надувать добропорядочных фракийских граждан?
— Кто? Я? Надувать? Да вы что! Моя мазь самая что ни на есть настоящая!
— А ну покажи! — потребовал сын Зевса.
Пифас показал.
Геракл осторожно понюхал глиняную баночку, потрогал содержимое пальцем, лизнул.
— Так это же обыкновенная грязь!
— Лечебная грязь! — добавил Пифас.
— Я бы совсем не удивился, если бы ты оказался иудеем, — усмехнулся Геракл.
— Нет, я эллин! — гневно заявил торговец. — И к тому же большой специалист по диковинным животным.
— А это как?
— Вы слышали, скажем, о таком ужасном монстре, как тигровая лягушка?
— Нет.
— Так вот, я о ней всё знаю!
— Например?
— Ну, то, что она посевы хвостом топчет и гадко так поет по ночам.
— Лягушка с хвостом? — не поверил Софоклюс. — Слушай, парень, а ты случайно приехал не с Аргоса?
— Нет, — удивился Пифас, — я прибыл из Калидона.
— Гм… — скептически хмыкнул историк. — Ну, предположим, ты нам не врешь. В таком случае как же ты совмещаешь торговлю целебной грязью и изучение диковинных животных?