Непобедимый вскидывает брови и в следующую секунду ухмыляется. Совершает попытку взять меня за руки, но я с каким-то нелепым упрямством прячу их за спину.
Пошатываюсь, когда Миша выпрямляется и скользит ладонями по моим бокам. Крепко сжимая пальцами одной руки обе кисти, ловко подтягивает их мне на лопатки. Сталкиваемся. С его стороны — намеренно. С моей — неожиданно.
Тонкое кружево сорочки не защищает. Напротив, служит первоклассным проводником не только тепла, но и той самой мощнейшей энергии, что есть исключительно в Непобедимом.
Чувства, о которых я раньше даже не подозревала, устраивают внутри меня парад фейерверков. Да я и сейчас не могу дать им определения.
— Что ты делаешь? — спрашивает Миша, впиваясь в меня взглядом.
— Задыхаюсь… — выдаю то, что первым приходит в голову.
К счастью, он на этой глупости внимания не заостряет. Ведет свободной ладонью по моему плечу, шее… И, надавливая на затылок, практически сталкивает наши лица.
— Расслабься, принцесса.
— Совет дня, чемпион, — шепчу ехидно.
У меня от этой ошарашивающей близости уже не просто тело пылает, мозг плавится.
— Просто выровняй дыхание и перестань напрягать мышцы. Все получится.
Снова я чувствую себя так, словно он тренер, а я ученик. Если бы не одно но… Одно огромное «но»! Тотем шамана, что угрожающе упирается мне в ягодицу.
— Ты возбужден… — выдыхаю едва слышно.
— Да, — как всегда, беспристрастно подтверждает он.
Только взгляд… Тот самый темный, с яркими языками пламени. Затягивает и обжигает.
— Что… Что именно вызывает у тебя эрекцию?
— Ты.
— Но я ничего не делаю… — зачем-то скидываю с себя навязанные им «обвинения».
Наверное, просто пытаюсь понять, как именно это работает.
— Я тоже ничего не делаю, а ты возбуждаешься, принцесса, — тем же ровным, лишь слегка сипловатым тоном шокирует меня Тихомиров.
— Я не… — пытаюсь отрицать, будто это еще имеет какой-то смысл после того, что мы обсуждали у озера.
— Запах, зрительный контакт, непосредственная близость — все это работает, — просто перечисляет, не сбиваясь со своего обычного темпа, вызывая в моем теле характерный и весьма выразительный трепет. — То, как ты выглядишь, — ведет взглядом по моим плечам и груди. Задерживается в районе декольте на подернутой мурашками коже. — Твои реакции. Свидетельства о твоем желании вызывают у меня ответные реакции.
— А если бы… Если бы я была холодной? Не откликалась, не задыхалась, не дрожала, не смотрела, не говорила глупости… — шепчу срывающимся низким голосом. — Ты бы хотел меня?
Тихомиров прищуривается. Медленно тянет воздух — не слышу, но вижу, как напряженно трепещут ноздри его носа.
— Трудно сказать. Скорее всего, нет.
— Хорошо… — киваю я. — А как… Как тогда я должна хотеть тебя, если ты только в двух местах живой? — говорю, что думаю, как и договаривались.
И Непобедимый вдруг мрачнеет. Вся его расслабленность, к чертям, рассеивается. Выглядит так, будто на ринг взошел.
— А ты, принцесса, провокатор.
Голос совсем другим становится. Вроде такой же тихий и размеренный… И вместе с тем гуще, опаснее и ярче.
— До сердца не так-то просто добираться, — с возвратившейся уверенностью защищаю свои позиции. — Прикажешь каждый раз лезть тебе в штаны?
Миша на вопрос не отвечает. Намеренно его игнорирует. Сжимая мой затылок, смотрит еще насыщеннее. Опаляет и подавляет. Так, словно готов всыпать мне по первое число. Только вот это как раз не пугает. Я боюсь холода, а огня — нет. В моей груди вспыхивает пожар предвкушения.
Тихомиров так крепко затискивает меня руками, что в какой-то момент кажется, попросту переломит. Но он лишь прижимает к себе и поднимается. В два шага пересекая гостиную, вдруг опрокидывает меня спиной на обеденный стол. Гладкая поверхность против моей пылающей кожи ощущается ледяной. Пробирает ознобом, а внутри новые искры на этом контрасте высекает.
— Миша-Миша… — то ли зову, то ли уже в бессвязном бреду нахожусь.
— Что, Полина-Полина?
Он как будто забавляется, хоть и не улыбается. А я больше ничего сказать не могу, потому как в очередной раз задыхаюсь, когда Тихомиров прижимается ко мне бедрами. Ноги и половина моей задницы, его же предусмотрительностью, находятся в воздухе. Поэтому попадает Мишин пах, как раз туда, куда, судя по всем его лекциям, стремится пенис. Меня шарахает током. Дергаюсь инстинктивно и порываюсь подняться, но Тихомиров блокирует. Наклоняясь, практически ложится сверху. Придавливает торсом и замирает у моего лица. Изучает внимательно и неторопливо.
Я часто моргаю и резче дышу, чтобы давать своим эмоциям хоть какой-то выход. И едва мне кажется, что справляюсь, Миша прижимается лицом к моей шее. Сцепляя зубы, терплю, когда губами касается. Но когда он, сгребая ладонями мою грудь, принимается с поражающей дикостью засасывать кожу, дергаюсь и громко стону.