Выбрать главу

Ник разглядывал их, как загипнотизированный. Так вот какие они — Ревуны. Он никогда не видел представления групп в живую. Это было даже клево.

— Эй, Кольт, у тебя микрофон не включен, — сказал солист гитаристу.

— Я сделал это специально, Энджел. Мне же все равно не нужно подпевать. Мы же не хотим, чтобы все разбежались.

Барабанщик, закрепляющий свою установку, рассмеялся.

Они были что надо. Если не считать того, что все они были оборотнями и одетыми так, что его маму бы стошнило. Рваные джинсы и потрепанные рубашки. А когда они заиграли, это было как магия.

О да, он хотел быть в банде.

— Привет, детка.

Он обернулся на мамин голос.

— Привет, ма. Как дела?

Она вся светилась, и лицо было радостным.

— Это был отличный день. А у тебя?

— Обычный, — не совсем, правда, но ей не стоило знать обо всех его странностях. Иначе она запретит ему покидать дом, пока ему не исполнится девяносто.

Она потрепала его волосы.

— Я закончу примерно через час.

— А, ладно. Мне все равно надо к Кириану. Поеду на трамвае.

— Я тебя отвезу.

Ник подпрыгнул от глубокого, пугающего голоса Ашерона сразу за ним. Как будто итак пугал недостаточно, Ашерон еще и навис над ним всеми своими двумя метрами. Одетый в черный готический цвет, от его длинных волос, до носков байкерских ботинок, от него веяло аурой «убью даже просто за то, что ты дышишь», куда более пугающей, чем от Грима.

— Приятель! Нацепи на себя колокольчик. Нельзя налетать так на другана и пугать его до чертиков.

— Прости. Не знал, что ты пугаешься как девчонка.

Ник оскорблено замер.

— Я тебе не маленькая девчонка, дружище. Может это ты. Но точно не я.

Покачав головой, Эш засмеялся.

Его мама смотрела на обоих скептически.

— Позаботься о моем сыне, Эш. Он все, что у меня есть, так что веди так осторожно, будто яйца везешь.

— Да, мадам, — Эш указал на дверь кивком головы. — Ты идешь?

— Посмотрим. Ты собираешься ехать на сумасшедшей или очень сумасшедшей скорости? — потому что прошлый раз, когда Ник ехал с Эшем в Порше, древний бессмертный вытворял такие вещи, на которые, казалось бы, нормальная машина неспособна.

— Буду ехать не больше девяноста.

— Тогда постараюсь не цепляться за обивку, — Ник помахал маме и последовал за Эшем через заднюю дверь к парковке, где стоял его восхитительный Порш.

Он тоже хочет такой когда-нибудь. Конечно, после того, как он получит права. Сейчас приходилось довольствоваться машиной Эша.

— Мне опять нужно открывать тебе дверь? — сказал Эш, когда разблокировал ее.

Ник посмотрел на него, как на дурочка.

— Неа, кажется, я уже разобрался, — в прошлый раз он боялся повредить ее. Но теперь уже немного привык.

Пристегнувшись покрепче, он посмотрел на Ашерона.

— Кириан сказал, что у тебя есть клыки. Это так?

Эш наклонил голову, но так как на нем все еще были его вечные черные матовые очки, Ник не видел его глаз.

— А это важно?

— Возможно.

Эш открыл рот, и конечно, они там были.

— Ух ты, а ты хорошо их прячешь.

— Ты даже себе не представляешь, — он завел двигатель и выехал с парковки.

— А ты когда-нибудь кровь пил?

Эш снизил скорость, чтобы объехать такси.

— О чем вы там двое говорили?

— Кириан сказал, что не пьет кровь. И я задумался о тебе.

Притормозив, Эш проигнорировал вопрос. Нахмурившись, Ник постарался рассмотреть, что же привлекло внимание бессмертного атланта. Справа на аллее собралась полиция и оцепила участок улицы. К сожалению, обычное явление в Новом Орлеане.

— Похоже на ограбление.

— Нет, Ник. Там произошло убийство.

— Откуда ты знаешь?

— Ясновидение, помнишь?

Ах, точно. Как он мог забыть?

Ашерон подъехал к углу и припарковал машину.

— Сиди здесь, я хочу проверить.

Знаете, для бессмертного существа возрастом одиннадцать тысяч дет, Ашерон, похоже, был весьма глуп. Как будто Ник собирался ждать в машине, когда происходило что-то…

Он дал Эшу скрыться из поля зрения, вылез из машины и пошел к месту действия. Там ошивались туристы, местные, несколько журналистов и люди с камерами. Ник прошел по краю толпы, пока не увидел место, где лежало тело, накрытое черным брезентом. Кровь на мостовой делала картину ее ужасней. Боже, как жестоко. И он задумался, что же могло случиться.