— Я выиграю, — бормотал он сквозь сжатые зубы. — Даже если мне придется убить всех игроков в команде… я выиграю.
Когда он пошел разбить зеркало в комнате, то неожиданно замер. В нем отражался он сам, но со спокойным и не таким сумасшедшим, как было у него на самом деле, выражением лица.
— Ты уверен в том, что сказал? — спросило его отражение.
Тот уселся на мраморное пресс-папье, едва не раздавив его.
— В чем?
— Ты убьешь всех игроков ради победы?
Несколько секунд он что-то бессвязно бормотал, в его глазах плескалась настоящая паника.
— Кто ты?
— Я тот, кто может помочь этому случиться. Мне нужно знать, серьезен ли ты. Иначе, я просто теряю свое время, и я просто не стану это делать, — изображение начало таять.
— Нет! Подожди!
Лицо появилось снова, на этот раз приподняв бровь. Девюс облизал губы.
— Я…я… я это и подразумевал.
— Тогда докажи.
— Как?
— Если ты серьезно к этому относишься, то принеси мне сердце, только что вырезанное из тела четырнадцатилетнего ребенка.
Девюс в ужасе вздохнул.
— Нет. Я не могу.
— Ну, значит плохо. Радость победы почувствует другой, — изображение пропало.
— Вернись!
Но оно не вернулось.
Девюс сидел, тряся головой и трогая стекло, гадая, а не привиделось ли ему все.
«Я сошел с ума. Я знаю. Но все же…»
Ник видел, как в голове Девюса вращались шестеренки, пока он обдумывал это. Он не мог поверить, что тренер вообще думал об этом. Он сумасшедший?
Должно быть.
Зеркало провидения снова заволокло туманом, и появились новые картинки. Ужасные картины.
Ужасаясь и чувствуя тошноту Ник наблюдал, как тренер преследовал невинную девушку, которая возвращалась домой после работы на фабрике. На темной аллее в центре Атланты тренер задушил ее, а потом вырезал ее сердце.
Какое-то мгновение Ник думал, что его стошнит. Как можно быть таким хладнокровным? Таким жестоким? Все расположение, которое он возможно чувствовал к Девюсу испарилось, на смену ему пришло твердое и холодное осуждение.
Девюс забрал свою первую жизнь. Его безумие должно быть остановлено здесь и сейчас.
Коди наблюдала, как Ник боролся с тошнотой. Как он отворачивался от неприятных действий тренера. Это дало ей надежду. Он совсем не хотел научиться и не был заинтересован в жестокости. Ему было неприятно, как и любому нормальному человеку.
На самом деле он не смотрел, пока тренер не вернулся к зеркалу с сердцем девочки в деревянной коробке. И даже тогда Ник съежился.
«Пожалуйста, позволь мне спасти тебя, Ник. Оставайся таким же и мне не придется тебя убить».
У нее уже было достаточно крови на руках. Она не хотела больше.
Коди переключила внимание на тренера, который совершал сделку, которую не следовало бы совершать.
Девюс открыл крышку, чтобы продемонстрировать своему одержимому зеркалу, что он сделал. Невозможно было не заметить гордый блеск в его глазах. Это гордая манера, с которой держится человек, готовый получить то, что нужно любой ценой.
Изображение в зеркале улыбнулось.
— Отлично. Лучше, чем я наделся.
— Скажи, что я должен сделать для победы?
— Тебя нужно собрать очень личные вещи от всех игроков, — изображение протянуло Девюсу красную вельветовую сумку. — Затем сложи их сюда.
Девюс взял ее и кивнул, а рука скрылась в зеркале.
— А потом?
— Ты сожжешь полынь и мышьяк, смешанные с базиликом и кедром. Положи пепел в сумку с личными вещами игроков, а в три часа дня, когда вы будете играть, развей его над сердцем жертвы. Пока ты носишь коробку с собой, ты будешь неуязвим. Ничто не сможет навредить тебе, и неудачи не настигнут тебя. Твоя команда будет играть, как никогда раньше, и вы станете победителями.
— Клянешься?
— Да, но не радуйся заранее, тренер. Всему своя цена.
Девюс в замешательстве нахмурился.
— Я уже убил девочку. Что еще?
Изображение цыкнуло на него.
— Сердце лишь поможет твоим игрокам играть изо всех сил. Оно не имеет никакого отношения к плате за это.
Он затрепетал.
— И плата?
— Твоя жизнь.