Тот успел выставить руки, но все равно шлепнулся лицом вперед. Я ему еще специально зажал ступни своим весом. Чтобы побольнее было.
Видимо, даже слегка переборщил. Рыжик взвыл от боли. Забился подо мной, пытаясь высвободиться. Я его чуток подержал, только потом отпустил.
Сзади ребята бежали за нами, вынуждены были огибать. Чуть было не напоролись на нас. Один даже перепрыгнул. Еле как, правда, чуть не споткнулся о нас.
— Эй, там, на пароходе, что за столпотворение? — тут же заорал Степаныч. — Волков, уже ноги не держат? Может, тебя на ручках понести? Быстро подъем, чего разлегся?
Я отпустил рыжика и поднялся. Тот тоже выпрямился и вскочил. Охнул, переминулся с ноги на ногу. Я ухмыльнулся.
— Так, теперь Сусликов! — закричал Степаныч. Он не заметил, что рыжик повредил ногу. — Поднял Волкова, быстро. Все поменялись! Спускаем партнеров, берем на плечи.
Теперь настала моя пора торжествовать. Надо же, вот фамилия у рыжика! Сусликов, просто ошалеть!
— Ну что, Суслик, покатаемся? — с издевкой спросил я. — Только ты это, не торопись. У тебя ведь ножки болят.
Рыжик злобно уставился на меня. Но тренер продолжал кричать и другие парни уже тоже успели поменяться партнерами. Поэтому он тоже вынужден был подчиниться.
Присел на колено, я тут же запрыгнул ему на плечи. За уши тянуть не стал, хватит с него мучений. Сусликов, кряхтя, потащил меня по кругу.
Бежал резво, не хромал, так что я понял, что он пришел в себя. Я ему ноги не сильно повредил. Значит, будет жить.
Толкать в шею и пинать пятками я его тоже не хотел. В отличие от него, у меня нет склонности к садизму.
Сидеть наверху было забавно. Правда, сильно трясло. Я смотрел, как гимнасты заканчивают занятия и слушают тренера.
Тот что-то кричал и объяснял им. Ругался, как сапожник. Я уже заметил, что в нынешние времена тренеры и учителя обходятся с учащимися гораздо жестче, чем в двадцать первом веке.
Что поделать. Сейчас мировой тренд на гуманизм в сфере образования еще не набрал силу. Да и видеокамер в телефонах нет, чтобы снимать грубое обращение. Ничего, пройдет каких-то сорок лет и все это станет возможным. Вот тогда тренер гимнастов уже не сможет…
Мои мысли прервались. Рыжик совершил бросок, зажав мои ноги. Точь-в-точь, как я раньше.
Хотел сделать ответку, маленький поганец. Хоть я и не был готов, но ожидал чего-то подобного. Слишком уж предсказуемы реакции рыжика. Плохо, когда человека можно читать, словно раскрытую книгу.
Я быстро сгруппировался и выдернул ноги из рук Сусликова. Оттолкнул его и соскользнул на спину партнера.
Руками даже слегка направил вперед заваливающегося рыжего. Не удержался на ногах и упал на спину, но это лучше, чем мои ноги тоже оказались бы в клещах и рыжик смог бы мне отомстить.
— Да что с вами такое⁈ — снова бесновался Степаныч. — Что вы как старушки бегаете? Устали, что ли? Ножки болят? Может, к мамочке побежите, чтобы вам на ножки подула? Вставай быстрее, Сусликов!
Мы поднялись и я хотел снова запрыгнуть на плечи рыжика, но Степаныч уже успокоился.
— Ладно, все теперь бегут сами, — закричал он. — Заканчиваем занятие. На сегодня хватит. Строимся.
Рыжик сердито посмотрел на меня, но, против ожидания, усмехнулся.
— Ловко ты, однако, ускользнул. Ты вроде и не новенький, кажись? Где занимался до этого?
Извечный вопрос. Его мне все сейчас задают. Приходится говорить тоже самое, что и всем.
— Да так, сам научился, — ответил я неопределенно. — Смотрел и наблюдал. Я сам больше гимнастикой занимался в детстве.
Сусликов кивнул.
— А, так теперь понятно. Вот почему ты такой шустрый. Сальто умеешь делать тройное?
Вот ведь прилипчивый. Никак не отстает. И, кажется, слегка уже оттаял, не обижается за грубый отказ.
В строю мы встали рядом. Рыжик постоянно двигался и ерзал на месте. Как будто у него шип в заднице. Так что даже получил замечание от тренера.
Дяди Феди, кстати, уже не видно. Так и остался в подсобке. Мы выслушали наставления Степаныча. Он любил поговорить и указать на наши недостатки. Каждого разобрал по косточкам. Только после этого отпустил.
Мы гурьбой отправились в раздевалку. Сусликов крутился рядом и спрашивал у меня:
— А ты с кем боролся? На соревнованиях выступал до этого? Долго сам занимался? — надоел хуже редьки. Между прочим, его не удивило то, что я готовился самостоятельно. — У меня один товарищ в деревне борьбе учился. Сам, когда в поле сторожу помогал. По вечерам тренировался. По книжке. Так он тоже неплохо так подковался.
Мы зашли в раздевалку и я направился к своему шкафчики. Гимнасты тоже частью переодевались тут. Рыжик крутился рядом со мной, потом пропал. Видимо, тоже пошел переодеваться.