— А ты уверен, Иво? Никакого Серла я там не вижу.
— Он сидит на земле, играет на деньги.
Ида, мысленно обозвав себя мнительной идиоткой, подошла поближе: она увидела, что пятеро норманнов, опустившись на колено, бросают монеты. Когда Ида начала пробираться сквозь толпу, воины безмолвно посторонились; одни смотрели на нее недовольно, даже сердито, другие — с откровенным вожделением, однако дорогу ей никто не загородил: все уже знали, что она женщина Дрого.
— Серл, — окликнула Ида, наконец обнаружив его среди игроков.
— А-а, Ида, малышка, — не оборачиваясь, добродушно бросил седовласый норманн. — Подожди минутку. Мой черед бросать. Сейчас я разбогатею.
Ида закусила губу. Это называется охранник! Воин! Защитник! Даже не спросил, что ей нужно. А ей вовсе не улыбалось перед целым строем норманнских воинов сообщать, что ее снова позвал голос. И все же, когда бросок Серла оказался удачным и под одобрительный гул одних и стоны отчаяния других норманн с довольным видом сгреб свой выигрыш, Ида порадовалась за него. Но тут же нетерпеливо дернула его плащ, потому что Серл, распаленный привалившей удачей, явно собирался повысить ставку.
— Меня прислал за тобой Дрого, — громко произнесла она.
Серл поднялся и примирительно пообещал проигравшим, что предоставит им возможность взять реванш. Он отвел Иду в сторону, чтобы никто не услышал их разговора, и выжидающе уставил на нее свои ясные голубые глаза. Ида смутилась.
— Я соврала, — сконфуженно пробормотала она.
— Что? — удивленно поднял он седые брови. — Ты решила подурачить старика, дочка? Разве ты не видела, что мне начала улыбаться фортуна?
— Да, видела, и, не подоспей я вовремя, ты наверняка дождался бы, пока она повернется к тебе спиной. Сейчас у тебя целый карман монет, но всего пара неточных бросков, и ты мог лишиться последнего.
Прищурив глаз, Серл мгновение размышлял над ее словами, затем кивнул:
— Но я тебе нужен по какой-то другой причине, не так ли?
— Да. — Она быстро огляделась, желая удостовериться, что ее никто не услышит, и, понизив голос, сказала; — Я снова должна пойти в ту же деревню.
— Да там все давно затихло! Ну скажи на милость, кто может тебя звать? В деревне почти никого не осталось, дома сгорели, нет никакого сражения… Ида; малышка, не нравится мне все это.
— Мне нужно пойти в деревню, — упрямо повторила она.
— Но это не значит, что я позволю тебе выполнить твое намерение.
— Хотелось бы рассказать тебе больше, но пока я сама ничего не знаю. Я зашивала рубашку Дрого, и неожиданно у меня возникло такое чувство, что мне надо немедленно отправиться в деревню. Это трудно передать словами, но поверь мне, я бы не стала беспокоить тебя понапрасну.
— Пожалуй, это стоит внимания, — рассудил Серл и, взяв ее за руку, подвел к лошади.
— Но мне не кажется, что там какое-то кровопролитие.
— Это хорошо, — буркнул Серл, взбираясь на лошадь. Подняв Иду, чтобы посадить ее позади себя, он произнес: — Но кто знает, не произойдет ли оно, когда мы приедем на место.
Ида судорожно обхватила его талию, потому что норманн почти сразу перевел лошадь в галоп, и крикнула, стараясь заглушить стук копыт:
— Ты говоришь так, как будто я во всем этом виновата!
— Иногда я и в самом деле так думаю. Никогда еще мне не приходилось встречать девицы, которая обладала бы такой же способностью вляпываться в разные неприятности, как ты. Ты, девочка, делаешь это с такой легкостью, будто собираешь цветы.
— Я что, нарочно, что ли? — сердито буркнула Ида себе под нос, но, увидев вдалеке деревенскую церковь, оцепенела в каком-то тяжком предчувствии. Ее охватила непонятная тревога, странное, необъяснимое волнение.
— Возможно, там опять какая-то беда, — неуверенно проговорила Ида.
— Ты слышишь что-нибудь? — подозрительно спросил Серл, озираясь. Увидев, что Ида побледнела, он нахмурился.
— Нет, я ничего не слышу, но я, как бы это сказать… я чувствую. Чем ближе мы к деревне, тем сильнее становятся мои ощущения. У меня даже свело живот, а сердце бьется, как молот.
— А! Вот это хорошо, — удовлетворенно произнес Серл.
— Что же в этом хорошего? — возмутилась Ида.
— Да я не про тебя, — ответил Серл, указывая куда-то в сторону. — Я увидел Дрого, который возвращается от Вильгельма; он тоже нас заметил. Слава Богу! Теперь пусть он возьмет на себя все заботы о тебе!
Ида негромко чертыхнулась, и Серл рассмеялся.
— Куда это вы оба отправились? — подъехав к ним, хмуро спросил Дрого и, посмотрев на Иду внимательнее, тревожно заметил: — Ты выглядишь совсем больной.
— Я и правда чувствую себя очень плохо; не знаю, что со мной будет, если мы сейчас же не доберемся до деревни.
Дрого пересадил Иду к себе, сделал знак Серлу, чтобы тот не отставал, затем снова с удивлением взглянул на девушку. Никогда еще он не видел ее такой бледной. Похоже, «послания» действуют на нее не лучшим образом и в конце концов могут оказаться опасными для ее здоровья.
— Что там произошло? — спросил он.
— Точно не знаю. Я только чувствую, что должна сейчас там быть. Но никаких голосов я не слышу, и у меня нет никаких видений. Есть лишь одна потребность — ехать туда немедленно, и она настолько сильна, что причиняет мне боль.
Он успокаивающим жестом положил ладонь на ее руку:
— Мы скоро там будем. В какую именно часть деревни нам надо ехать?
Ида невидяще глянула перед собой. Как бы в ответ на его вопрос перед ее глазами возникло высокое и длинное каменное здание с массивными стенами.
— Я должна попасть в монастырь.
— А разве там есть монастырь? — удивился Дрого.
— В конце деревни, — вмешался Серл.
— Но почему именно туда? — спросил Дрого.
— Мне и самой хотелось бы это знать.
К тому времени, как они достигли монастыря, Ида дрожала всем телом и еще больше побледнела; ей было так плохо, что, слезая с лошади, она едва не упала, но Дрого ее подхватил.
Ида на подкашивающихся ногах подошла к скрипучим железным воротам и, открыв их, оказалась в монастырском дворе. И тут же ее ощущения стали как-то определеннее, а тревога исчезла, уступив место ожиданию. Радостному? Этого она пока понять не могла, но теперь знала, что кто-то думает о ней и мысленно зовет ее. Зовет, испытывая не страх, а надежду, которая росла с каждым ее шагом. И вдруг Ида поняла!
— Этелред, — помертвевшими губами прошептала она.
Отстранив от себя руку Дрого, Ида рванулась вперед. Издав проклятие, Дрого и Серл неуклюже устремились следом. Добежав до угла, Ида повернула и неожиданно остановилась так резко, что оба норманна лишь чудом не налетели на нее.
На каменной скамье сидела женщина и чинила детскую рубашку. У ее ног играл мальчик. Из-за низко опущенной головы Ида не видела лица женщины, но в этом не было никакой нужды — она сразу узнала свою мать.
Ида хотела окликнуть се, но поняла, что не сможет произнести и звука, так сжало ей горло. Из двери монастыря внезапно вышла Аверил и направилась к скамье. Аверил тоже заметила Иду. Она замедлила шаг, вглядываясь в нее, и вдруг замерла, раскрыв рот от изумления.
— Ида! — взвизгнула она и, подхватив юбки, бросилась к старшей сестре, протянувшей к ней дрожащие руки.
Сжав Аверил в своих объятиях, Ида смотрела, как ее мать, удивленно глядя на них, медленно поднимается со скамьи, откладывая рубашку. Что-то выкрикнув своим тонким голоском, к Иде стремглав бросился Этелред. Ведетт наконец узнала дочь и направилась к ней своей обычной походкой, медленной и величавой, но, когда подошла совсем близко, Ида увидела, что глаза матери полны слез.
— Боже милосердный, ты жива, — прошептала Ведетт сдавленным голосом.
— Я так боялась, что вы погибли! — произнесла Ида, вытирая слезы. — Хоть Старая Эдит н сказала мне, что ты, Аверил и Этелред останетесь в живых, временами я теряла на это всяческую надежду.
— С того самого момента, как нам пришлось бросить дом, я тоже жила в постоянном страхе, что с тобой что-нибудь случится. И молила Бога, чтобы ты поняла, почему я так поступила.