Дрого двинулся к выходу.
— Не думаю, — ответил он. — Она все равно ничего бы не приобрела и ничего бы не потеряла.
— Но тебя она могла потерять, — буркнул Танкред, идя следом.
Дрого только пристально взглянул на него и, ничего не ответив, ускорил шаг. Он тоже мог ее потерять. Нет, этого нельзя допускать! Сейчас он вернется и предложит ей руку и сердце. Почему-то эта мысль внушала ему страх. Страх куда больший, чем он испытывал перед встречей с Вильгельмом. И может быть, даже больший, чем перед решающей битвой с армией саксов.
Глава 24
— И ты до сих пор ему не сказала! — воскликнула Ведетт, изумленно глядя на лежащую в кровати Иду. — Ты позволила ему уйти к Вильгельму за землей, когда у тебя есть все, о чем он мечтает!
— Я уже объясняла тебе, почему так поступила, — хмуро сказала Ида, садясь на кровати и натягивая на себя платье.
— Тогда я тебя понимала, но сейчас — нет. Вильгельм стремится соединить своих воинов родственными узами с саксами. Ты понимаешь», что это значит?
— Конечно. Дрого может вступить в брак. — Ида постаралась скрыть горечь, которую испытывала.
— И ты спокойно проводила его на встречу с Вильгельмом, чтобы тот дал ему землю вместе с супругой?
— Вполне возможно, что Дрого не примет подобную награду.
— Вот как? Ради тебя?
— Зачем ты говоришь так язвительно?! — возмутилась Ида.
— Твои слова этого заслуживают. Он рыцарь, Ида. Это объясняет все. Дрого не гончар, чтобы кормиться, делая глиняные горшки. Он должен иметь землю. Это не прихоть. Я не сомневаюсь, какой выбор он сделает.
— Но если он меня любит…
— Даже если он тебя действительно любит, он выберет ту женщину, брак с которой принесет ему землю. Ради этой земли он рисковал жизнью. Он мечтал о ней! Ты была обязана сказать ему, что у тебя есть то, что ему нужно.
При всем своем упрямстве Ида не могла не согласиться с этими доводами. Дрого имел благородное происхождение, возможно, даже более благородное, чем у нового короля. Он не мог оставаться наемным воином, предлагающим свою службу всем, кому придет в голову развязать войну. К тому же от его судьбы зависела и судьба воинов его отряда. Почему он должен думать в первую очередь о ней, а не о своих воинах? Ида с досады выругалась, что крайне не понравилось Ведетт.
— Думаю, ты слишком долго путешествовала с армией, — сухо заметила она.
Ничего не ответив, Ида вытащила из-под кровати мешок и начала перекладывать в него из сундука свою одежду.
— Что ты делаешь? — нахмурив брови, спросила Ведетт.
— Собираю вещи.
Ведетт потянула к себе одно из платьев, чтобы остановить Иду, но та решительно вырвала его и запихнула в мешок.
— Ты собираешься уехать? — спросила Ведетт.
— Да. Хочу освободить Дрого от того, что стало для него теперь обузой, — от себя.
— Я всегда ценила тебя за ум, но сейчас он тебя совсем оставил. Куда ты можешь убежать?
— У меня есть земля. Домик Старой Эдит мне вполне подходит.
— Всеми землями саксов сейчас владеет Вильгельм. Он может пожелать, чтобы ты вышла замуж за кого-нибудь из норманнов.
— Ну что же, я выйду.
— За другого человека?
Ида с силой затянула веревку на мешке.
— Ты сама сказала, что Дрого получит другую женщину. Так почему мне не выйти за другого мужчину?
— Но Старая Эдит говорила, что твой суженый — Дрого.
— Суженый — да. Для сердца, для души. Но она не говорила, что он станет моим мужем. — Внезапно Ида опустилась на кровать и печально улыбнулась Ведетт. — Ты была права. Мне, наверное, следовало рассказать ему о земле. Он трезво мыслящий человек, который думает о своем будущем. И не только о своем. Это я привыкла думать только о себе.
Ведетт ласково положила руку на плечо Иды.
— Хорошо, что ты это поняла, но совершенно не обязательно уезжать.
— По-твоему, я должна жить с Дрого на положении шлюхи?
— Нет, — смутилась Ведетт. Опустив голову, она начала нервно теребить завязки на своем платье. — Просто я считаю, что тебе следует подождать возвращения Дрого и, пока ты все не узнаешь, ничего не предпринимать.
Несколько секунд Ида молча глядела на Ведетт, раздумывая над ее словами, затем тихо произнесла:
— Ему обязательно предложат руку какой-нибудь саксонки.
Ведетт пожала плечами:
— И ты полагаешь, что Дрого захочет жениться на другой?
— Я знаю только то, что ему это предложат. А ты сама меня убедила, что для него самое важное — это земля.
— Все равно тебе надо подождать.
— Нет!
— Но как ты вернешься в хижину Старой Эдит? Это очень далеко отсюда.
— Да. Но я проделаю этот путь гораздо быстрее, чем армия, которой нужно все время останавливаться, чтобы опустошать деревни.
— Судя по твоим словам, ты начинаешь ненавидеть норманнов, — с тревогой произнесла Ведетт.
— Нет, мама, я начинаю ненавидеть армии и войны. Они лишь рушат человеческие судьбы. — Она понизила голос. — Я совсем не в восторге от королей и всех, кому принадлежит власть. Это они затевают войны. И им совершенно безразличны судьбы и своих воинов, и своих подданных. Они способны думать только о власти и деньгах. Я часто слышала, что войны — это наказание Бога за наши грехи, но я всегда видела, что войны творятся человеческими руками.
Ведетт крепко обняла Иду, глядя на нее с сочувствием и грустью.
— Тебе пришлось очень много пережить. Ты стала смотреть на мир с горечью.
— Нет. Я стала мудрее. А теперь мне пора. Я должна уехать отсюда до того, как Дрого вернется.
— А вдруг Дрого все же откажется от предложенной ему жены? Когда он вернется сюда, то увидит, что тебя нет, и…
— Если такое случится… во что я абсолютно не верю, поскольку он никогда ничего мне не обещал… если он действительно захочет меня увидеть, то разыщет. Я никуда не прячусь. Тебе нет нужды скрывать, куда я направляюсь. Прошу тебя молчать лишь об одном…
— О земле?
— Да. Ты, возможно, была права, когда говорила, что мне следовало сказать Дрого о моих владениях… И все же мне хочется, чтобы он, если выберет меня, сделал бы это не ради земли. — Она накинула на голову капюшон и слабо улыбнулась. — Тебе это кажется странным?
— Вовсе нет, — ответила Ведетт, провожая Иду к двери. — Но как ты поедешь одна?
— Пока не знаю. Но не могу же я и в этот раз просить сопровождать меня кого-то из людей Дрого. Меня может проводить Бран.
— Он дал клятву верности Дрого. Если он поедет провожать тебя, ему придется порвать с норманнами.
— Тогда остается Годвин.
— У него сейчас много забот с детьми.
— Как все сложно! Но пока Годвин меня отвозит, ты разве не можешь присмотреть за малышами?
— Допустим. Но у тебя нет ни повозки, ни лошадей.
— Годвин может воспользоваться повозкой и лошадью, которые Дрого взял у Старой Эдит. Если Дрого посчитает, что они принадлежат ему, я могу вернуть их немедленно, как только доберусь до Пивинси. А теперь скажи Годвину, что я буду ждать его у восточных ворот.
Ведетт молча посмотрела на Иду, поцеловала ее в лоб и ушла.
Ида смотрела ей вслед, размышляя, правильно ли поступает. Она не только покидает человека, которого любит, но и собирается в путешествие по разоренной земле, где сейчас нет и подобия закона и по которой бродит множество людей, чьи дома сожжены и запасы разграблены…
Добравшись до восточных ворот, Ида отметила, что дорога на Пивинси выглядит мирной и безопасной, совсем не так, как мрачные и кривые улочки Лондона. В Лондоне она боялась даже выйти за порог, чтобы не оказаться в руках насильников. На одиноких саксонских женщин норманны смотрели как на легкую и законную добычу. Ида не стала подходить близко к воротам, увидев, с каким интересом поглядывает на нее охрана. Оставалось только надеяться, что необходимость стоять на посту не позволит солдатам броситься за ней в погоню.
Когда появилась знакомая повозка, которой правил Годвин, Ида быстро на нее взобралась. К своему удивлению и радости, она обнаружила там обоих детей — родственников Годвина. Увидела она в повозке и своих собак.
Только когда повозка миновала ворота, Ида вздохнула с облегчением и без сил упала на мешки.
— Ты сошла с ума, — сказал наконец Годвин.