-- А почему б не оставить зарытым? -- сказал я. -- Зачем еще такая тяжесть лишняя повозке. Джоби говорит, в сундуке весу тысяча фунтов.
-- Вздор! -- сказала бабушка. -- И пусть даже десять тысяч...
Вошла Лувиния.
-- Они приготовят, -- сказала Лувиния. -- А я хотела бы все ж таки знать, для чего выкапывать с вечера?
Бабушка поглядела на нее.
-- Мне сон приснился прошлой ночью.
-- А-а, -- сказала Лувиния с тем же выражением лица, что и у Ринго; только Лувиния меньше вращает зрачками.
-- Мне снилось, будто вижу из моего окна, как некто входит в сад, идет под яблоню и рукой указывает, где зарыто, -- сказала бабушка, глядя на Лувинию. -- Темнокожий некто.
-- Негр? -- спросила Лувиния.
- Да.
Лувиния помолчала. Затем спросила:
-- А вы того некта признали?
-- Да, -- ответила бабушка.
-- Кто ж он такой, не скажете?
-- Нет, -- ответила бабушка.
Лувиния повернулась к Ринго
-- Иди скажи дедушке и Люшу, чтоб с фонарем и заступами шли на задний ход.
Джоби с Люшем сидели в кухне. Джоби ужинал в углу за плитой, поставив тарелку себе на колени. Люш молча сидел на ящике для дров, держа оба заступа между колен, и сразу я его не заметил -- его закрывала тень Ринго. Лампа светила на столе, отбрасывая тень от наклоненной головы Ринго и от руки его, трущей стекло фонаря, ходящей вверх-вниз, а Лувиния встала между нами и лампой, уперев руки в бока и затеняя собою полкухни.
-- Протри его как следует, -- сказала она.
С фонарем шел Джоби, за ним -- бабушка, за нею -- Люш; мне видна была ее шляпка, и голова Люша, и сталь двух заступов над его плечом. Мне в шею дышал Ринго.
-- Как считаешь, который из них ей приснился? -- сказал он.
-- А ты у нее спроси, -- сказал я. Мы шли уже садом.
-- Ага, -- сказал Ринго. -- Поди спроси у нее. Спорим, если б она тут осталась, то ни янки бы, никто б другие не посмели полезть к сундуку, и сам даже хозяин Джон поостерегся бы соваться.
Они остановились -- Джоби с бабушкой, -- и бабушка стала светить взятым у Джоби фонарем, подняв руку, а Джоби и Люш вырыли сундук, закопанный в летний приезд отца, в ту ночь, когда Лувиния привела меня и Ринго в спальню и даже лампу не зажгла проверить, как легли, а после то ли глянул я в окно, то ли приснилось мне, что глянул и увидел в саду фонарь... Потом мы пошли к дому -- бабушка впереди с фонарем, а за ней, с сундуком, остальные; Ринго и я тоже помогали тащить. У крыльца Джоби повернул было к повозке.
-- В дом несите, -- сказала бабушка.
-- А мы сразу и погрузим, чтоб утром не возиться, -- сказал Джоби. -Двигайся, парень, -- ворчнул он Люшу.
-- В дом несите, -- сказала бабушка.
И, постояв, Джоби двинулся в дом. Слышно было теперь, как он отпыхивается: "Хах, хах", -- через каждые два-три шага. В кухне он со стуком опустил передний конец сундука,
-- Хах! -- выдохнул он. -- Слава богу, дотащили.
-- Наверх несите, -- сказала бабушка.
Джоби повернулся, поглядел на нее. Он еще не выпрямился -- глядел полусогнутый.
-- Чего такое? -- сказал он.
-- Наверх несите, -- сказала бабушка. -- Ко мне в комнату.
-- Это что ж -- придется то есть тащить сейчас наверх, чтоб завтра стаскивать обратно вниз?
-- Придется кому-то, -- сказала бабушка. -- Вы намерены помочь или же нам с Баярдом вдвоем нести?
Тут вошла Лувиния. Она уже разделась. Она была высокая, как привидение, в своей ночной рубашке, длинно, узко и плоско висящей на ней; тихо, как привидение, вошла она босиком, и ноги ее были одного цвета с сумраком, так что казалось, их у нее нет; а ногти ног белели, точно два ряда грязновато-белесых чешуек, невесомо и недвижно легших на пол футом ниже подола рубашки -- и совсем отдельных от Лувинии. Подойдя и толкнув Джоби, она нагнулась к сундуку, чтобы поднять.
-- Отойди, негр, -- сказала она.
Джоби, кряхтя, оттолкнул Лувинию.
-- Отойди, женщина, -- сказал он. Поднял передний конец сундука, оглянулся на Люша -- тот как вошел, так и держал задний конец, не опуская. -Везти мне тебя -- так залезай с ногами, -- сказал Джоби Люшу.
Мы встащили сундук к бабушке, и Джоби опять уже решил, что кончили, но бабушка велела ему с Люшем отодвинуть кровать от стены и вдвинуть сундук в промежуток; Ринго и я снова помогали. И, по-моему, в сундуке том почти верная была тысяча фунтов.
-- А теперь всем идти спать, чтобы можно было выехать с утра пораньше, -- сказала бабушка.
-- У вас всегда так, -- сказал Джоби. -- Всех подымете ни свет ни заря, а выедем за полдень.
-- Не твоя это забота, -- сказала Лувиния. -- Ты знай выполняй, что велит мисс Роза.
Мы вышли; бабушка осталась у кровати, отодвинутой так явно и так неуклюже, что всякий сразу бы догадался -- за ней что-то прячут; да и как спрятать сундучище, в котором весу самое малое тысяча фунтов -- и я и Ринго уже были в том согласны с Джоби. Кровать как бы указывала, что за ней сундук. Затем бабушка закрыла дверь -- и тут Ринго и я остановились в коридоре как вкопанные и переглянулись. Сколько себя помню, в доме никогда никаких ключей не бывало ни в наружных, ни во внутренних дверях. А тут оба мы услыхали, как в бабушкиной двери щелкнул ключ.
-- Я и не знал, что в эту дверь ключ можно вставить, -- сказал Ринго. -Да еще и повернуть.
-- Вот тоже твоя с Джоби забота, -- сказала Лувиния. Она улеглась уже на свою раскладушку и, прежде чем укрыться стеганым одеялом с головой, прибавила:
-- Сейчас обое чтоб легли.
Мы вошли к себе, стали раздеваться. Лампу Лувиния зажгла и на двух стульях приготовила наши воскресные одежки, в которых завтра ехать в Мемфис.
-- Как считаешь, который из них ей приснился? -- спросил Ринго.
Но я не ответил; я знал, что Ринго и без меня знает.
2
При лампе мы оделись по-воскресному, при лампе ели завтрак; слышно было, как наверху Лувиния снимает простыни с бабушкиной и моей постелей, скатывает тюфяк Ринго и несет все это вниз. Развиднялось, когда мы вышли к повозке; Люш и Джоби уже впрягли мулов, и Джоби стоял около, тоже одетый в то, что он зовет воскресным, в старый отцовский сюртук и отцову же потертую касторовую шляпу. Потом на заднюю веранду вышла бабушка (по-прежнему в черном шелковом платье и в шляпке -- точно она так в них и продремала, простояла всю ночь пряменько у двери, держа руку на ключе, который извлекла неведомо откуда, чтобы впервые за все время замкнуть дверь); на плечи шаль накинута, а в руках у нее зонтичек от солнца и ружье, снятое с крюков над камином. Она протянула ружье Джоби.