Командир дивизиона капитан Е. А. Игнатович, обеспокоенный молчанием батареи, выехал на мотоцикле к позициям зенитчиков. Страшной была картина, которую он увидел. Искореженные орудия приборы, вокруг убитые, тяжелораненые — взрывы бомб и снарядов застали орудийные расчеты в действии…
Только ночью удалось увезти раненых.
Батарея была полностью выведена из строя, однако противник еще в течение трех суток интенсивно бомбил и обстреливал уже не существовавшую батарею. Пьянзин и оставшиеся в живых бойцы перед уходом оборудовали на месте уничтоженной батареи ложные позиции.
И вот ночью с 10 на 11 июня Иван Семенович принял 365-ю батарею.
Атаки противника не ослабевали. Гитлеровцы делали все, чтобы скорее уничтожить батарею и открыть дорогу к Северной бухте в район Инкермана.
Наступило 12 июня. И этот день начался с артиллерийского и минометного обстрела, штурмовки с воздуха, а затем под прикрытием тяжелого танка во весь рост пошла в атаку пехота. Шли немцы с криком, стреляя из автоматов.
Зенитчики подбили танк. Ни один из фашистов не приблизился к батарее, все полегли на подходе к огневым позициям.
У артиллеристов осталось одно стреляющее орудие и одно противотанковое ружье…
Около полуночи на дивизионный КП к капитану Игнатовичу прибыли два матроса с донесением от Пьянзина. Старший лейтенант сообщал, что на батарее 25 раненых, которые подлежат госпитализации, нет воды, продовольствия и запалов для гранат.
Через час комдив отправил к Пьянзину шесть матросов — физически крепких, смекалистых, отлично владевших стрелковым оружием в рукопашном бою. Они взяли с собой бочку воды, хлеба, сухари, консервы, запалы для гранат. Командовал группой фельдшер дивизиона.
До Братского кладбища ехали на машине, а потом бочку с водой покатили, а груз понесли на себе. До рассвета сумели вынести всех раненых в район Братского кладбища, откуда их доставили на дивизионный КП. Там раненым оказали первую медицинскую помощь, а потом отправили на Южную сторону в госпиталь.
13 июня началось новой атакой гитлеровцев. На этот раз им удалось прорваться к огневой позиции. Иван Стрельцов подбил танк, но выстрел тот оказался последним: прямым попаданием орудие было выведено из строя, Иван Стрельцов тяжело ранен.
Иван Пьянзин подбил еще один танк из противотанкового ружья. Трудно было понять, как все еще держался командир батареи: старшего лейтенанта еще на рассвете тяжело ранило, он потерял много крови.
А немцы подошли уже к орудийным дворикам.
Зенитчики — те, кто еще мог держаться на ногах, — пошли врукопашную, а Пьянзин стал диктовать радисту Бессонову радиограмму, которая была передана открытым текстом:
«Отбиваться нечем. Почти весь личный состав вышел из строя. Открывайте огонь по нашей позиции и командному пункту».
Радиограмму принял командир дивизиона капитан Е. А. Игнатович. Евгений Андреевич, ныне полковник запаса, хорошо помнит все эти события и пишет в своем письме:
«Мне пришлось дважды вести огонь по 365-й батарее. Первый раз в декабрьские дни, в дни второго наступления на Севастополь. Противнику тогда тоже удалось блокировать батарею. Фашисты заняли казарму, траншеи, подходили уже к огневой позиции. Начальник штаба полка, ныне генерал-майор в отставке И. К. Семенов, приказал мне — я тогда командовал 54-й батареей — открыть огонь по казарме и по подходам к огневым позициям, где были гитлеровцы. Наша батарея находилась на высоте 53,0, в шестистах метрах восточнее Малахова кургана. С высоты видна была вся Северная сторона и Мекензиевы горы, казарма 365-й батареи и огневые позиции.
Огнем батареи командовал я сам. Находясь в центре огневой позиции, в бинокль наблюдал за разрывом шрапнельных снарядов. Они рвались в местах скопления противника. Немногим фашистам удалось удрать… Во время стрельбы стволы орудий раскалялись, и артиллеристы, чтобы охладить их, набивали снегом снятые с себя рубахи и обкладывали ими стволы».
Так было в декабрьские дни 1941 года.
В июньские дни 1942 года по 365-й батарее вели огонь 79-я и 366-я батареи. Плотный огонь зенитчиков накрыл врага. Не ожидали, наверное, гитлеровцы, что с таким трудом захваченная высота принесет им смерть.
Весь личный состав 365-й батареи выполнил свой долг до конца. Много лет считали, что никому из героев не удалось спастись. Но оказалось, что в живых остался командир четвертого орудия сержант Иван Иванович Стрельцов.
В 1965 году в газете «Красная звезда» от 31 декабря была помещена заметка «Я был на батарее Пьянзина». Стрельцов писал:
«…Мне удалось быть свидетелем и участником трагической сцены, когда наш комбат Иван Семенович Пьянзин вызвал по радио огонь на себя. Будучи раненым, старший лейтенант Пьянзин все же нашел в себе силы решиться на последнее средство борьбы с врагом…»
В 1971 году я получил несколько писем от Ивана Ивановича, живущего в городе Бахмач Черниговской области. И. И. Стрельцов на пенсии, но продолжает работать, у него две дочери и сын. В письме Иван Иванович сообщал: «Я сам не знаю, как остался жив. В те минуты, когда командир батареи диктовал радисту, я лежал около Пьянзина. Временами терял сознание, но запомнил слова командира: „Прощайте, товарищи! Мы погибаем, бейте врага!“
Помню, как снаряды наших батарей рвались на огневых позициях. Видел убитых гитлеровцев, видел бегущих с батареи фашистов. Взрывной волной меня отбросило, я снова потерял сознание. Пришел в себя уже ночью. Не сразу сообразил, где я и что со мной. Плохо видел. Потрогал глаза — от крови на них образовалась корка, ранен был в голову…
С большим трудом сполз с высоты. Пробовал встать, не смог. С досады заплакал. Слезы размыли глаза, стал лучше видеть. Полз по направлению к Северной бухте, временами терял сознание. Местность я хорошо знал, потому все-таки дополз до своих. Доставили в госпиталь, сразу положили на операционный стол. Врачи спасли. Помню, приходил ко мне бывший наш комиссар Алексей Донюшкин — его перевели с батареи комиссаром дивизиона. Спросил, как все было. Я ему рассказал. Он поцеловал меня и ушел… Через несколько дней на лидере „Ташкент“ меня отправили в Новороссийск…»
Три десятилетия отделяют нас теперь от тех трагических событий. За эти годы удалось установить, что в живых остался не только И. И. Стрельцов. Среди спасшихся зенитчиков И. И. Шелега, Д. Д. Скирда, В. П. Александров.
В 1971 году у меня побывал свидетель и участник последних боев 365-й батареи Иван Илларионович Шелега. В те дни он командовал зенитно-пулеметным отделением, был старшиной 2-й статьи. На счету его отделения три сбитых самолета противника.
На 365-ю батарею Иван Илларионович попал в числе сорока добровольцев, посланных в помощь батарее из подразделений 61-го зенитного полка. Более половины добровольцев были из пулеметного батальона, почти все — коммунисты и комсомольцы. Командовал группой лейтенант Борис Степанович Пустынцев.
К вечеру 10 июня группа приготовилась к отправке.
— Мы знали, на что шли, — рассказывал Иван Илларионович, — и дали клятву биться до последней капли крови… Все были вооружены винтовками. У каждого больше сотни патронов, гранат. Прихватили с собой большой бак с питьевой водой. На двух грузовиках подвезли нас до Братского кладбища. Сошли. Тяжело было тащить бак, но тащили, знали, что воды на батарее нет.
Проводником был комиссар батареи, старший политрук И. И. Уваров, прибывший накануне. Он рассказал об обстановке на батарее. Несмотря на обстрел, частые запуски осветительных ракет, комиссар привел на позицию всю группу.
Пьянзин, Уваров и Пустынцев распределили прибывших по огневым точкам, траншеям. Пошли в ход лопаты — надо было освободить траншеи от завалов.
С северной стороны сделали ячейку для станкового пулемета, командиром пулеметного расчета был сержант Минасов. В западном направлении оборудовал позицию для пулемета сержант Смирнов, с ним окопались семь бойцов. Шестнадцать человек выделили для прикрытия КП, возглавлял их командир группы лейтенант Пустынцев.