Берия встал и, уже протягивая на прощание руку, осведомился, читал ли Зимянин его записку о Белоруссии, и тут же распорядился принести ее и на первой странице размашисто начертал: «Ознакомить т. Зимянина».
В дверях Зимянин в третий раз услышал предостережение не искать себе «шефов».
Записка Берия в Президиум ЦК КПСС, датированная 8 июня 1953 года, о неудовлетворительном использовании национальных кадров в республиканских, областных и районных партийных и советских организациях Белоруссии завершалась предложением выдвинуть на пост первого секретаря ЦК республики «т. Зимянина М. В. — белоруса по национальности, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, недавно переведенного на работу в Министерство иностранных дел СССР в качестве начальника отдела».
Знал ли Зимянин о готовящемся постановлении Президиума ЦК КПСС по Белоруссии, в основу которого легла записка Берия? Мог ли он, 38-летний провинциал, не слишком искушенный в аппаратных играх высшего руководства, предвидеть приближающуюся развязку борьбы за власть внутри правящей после смерти Сталина четверки — Маленкова, Молотова, Хрущева и Берия?
В беседах с отцом — уже после его выхода на пенсию — я расспрашивал его о Сталине. Михаил Васильевич почитал его как выдающегося руководителя партии и государства, признавал непререкаемый авторитет Сталина как одного из лидеров международного коммунистического движения.
Отец впервые встретился с вождем на Второй сессии Верховного Совета СССР в марте 1946 года, будучи избранным депутатом от Молодечненской области. Когда он увидел Сталина, то поразился тому, насколько Сталин в жизни не походил на свои многочисленные портреты. Перед отцом предстал усталый пожилой человек с землистого цвета лицом, усыпанным мелкими оспинами. Редкие седые волосы аккуратно зачесаны назад. Худые, морщинистые руки с тонкими нервными пальцами…
На последующих сессиях Верховного Совета СССР отца в силу неведомого ему порядка усаживали в левой части президиума нередко за спиной Сталина. Михаил Васильевич был далек от того, чтобы объяснять такую рассадку особым расположением к нему вождя. В то же время он хорошо понимал, что случайных людей близко к Сталину не подпускали. Сам Сталин не скрывал своих особых симпатий к белорусам и часто называл их «хорошим народом».
Так и не довелось Михаилу Зимянину узнать о докладной записке всесильного сталинского кадровика Г. М. Маленкова, направленной вождю в апреле 1947 года по результатам собеседования с кандидатом на пост секретаря ЦК Белоруссии. Тогда Зимянин возглавлял Министерство просвещения республики.
Беседа с секретарем ЦК Г. М. Маленковым, который, как и в сталинские времена, занимался подбором и расстановкой кадров, была предельно краткой. Смысл ее сводился к традиционному партийному «Надо!»: «Белорус? Язык знаете? Вот и хорошо. Мы Вам доверяем. Собирайтесь. Поедете на родину».
Вернувшись далеко за полночь в 627-й номер гостиницы «Москва», где он провел после приезда из Минска несколько тягостных своей неопределенностью недель, Зимянин долго не мог заснуть. Вспомнилась первая встреча с Маленковым в апреле 1947 года в Москве перед назначением на пост секретаря ЦК Компартии Белоруссии.
Тогда, увидев Зимянина, Маленков широко улыбнулся и воскликнул:
— Какой же Вы маленький!
К удивлению всесильного сталинского кадровика, Зимянин шутки не принял:
— Вы ошиблись адресом. Поищите кого-нибудь ростом повыше! — Круто повернулся и направился к двери.
— Постойте, не горячитесь. Мы же оба понимаем, что не это главное, — миролюбиво сказал Маленков. Зимянин ему явно понравился.
Остался доволен Георгий Максимилианович и результатами собеседования. Ответы Зимянина были по— военному краткими и точными. По достоинству оценив его искренность и прямоту, Маленков в то же время отметил присущие Зимянину горячность и резкость, о чем и доложил И. В. Сталину.
Тогда, в апреле 1947 года, решением Политбюро ЦК ВКП(б) М. В. Зимянин был утвержден секретарем ЦК Компартии Белоруссии. Порадовался высокому назначению Зимянина его старший товарищ Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, секретарь ЦК ВКП(б), по праву считавший Михася, как называли Зимянина с партизанских времен белорусы, своим воспитанником.
Бойкий черноволосый паренек, оказавшийся вожаком местных комсомольцев, привлек внимание Пантелеймона Кондратьевича на одном из совещаний в Могилеве в 1938 году. Они разговорились, и Пономаренко удивила начитанность комсомольского секретаря, к тому же еще и студента исторического факультета Могилевского педагогического института.