Казалось, никто не огорчался по поводу того, что вековечный сон был потревожен, за исключением нескольких американцев, которые хотели призвать к суду владельцев похоронных бюро за то, что их похоронили в прогнивших грязных гробах, хотя заплачено было за гробы из ливанского кедра. Большинство же людей с радостью покинули свои гробы, независимо от того, из чего те были сделаны — из красного дерева или папье-маше.
Затем разыгралось несколько весьма интересных сцен. Людей представляли предкам и потомкам в соответствии с тем, процветала или угасала семья после их смерти. Херувимы выступали в роли проводников. Многие отцы и сыновья впервые встретились под своими настоящими фамилиями. Генеалогические истины устанавливались вне всяких социальных преград, но все же Ангел-Регистратор держал разлинованную Книгу Пэров Берка, которую он заполнял, как старательный школьник, избегая ошибок. Психологии, к счастью, уже не существовало, а то могли бы случиться поистине замечательные происшествия. Все частные интересы остались в прошлом, поскольку Настоящее было отменено. Оставалось только Будущее.
На лестнице шептались о многих исторических тайнах. У Мэри, королевы шотландцев, оказалось, было безупречное прошлое. Выяснилось, что Босуэлл случайно подорвался, когда проводил ранние практические эксперименты с Атомом. Работы Бэкона, и это совершенно точно, были написаны его современником и умным секретарем по имени Шекспир. Человеком в Железной Маске оказалась молодая дама авантюрного склада в черном бархатном домино, которая весьма необдуманно распространила слух, что Французский Король храпит. Разгадки тайн прошлого оказались довольно просты.
Но для поколения, жившего между 1900 и 1930 годами, осталась великая и неясная тайна — как идентифицировать погибших Неизвестных Солдат, которые были погребены в безымянных могилах, поклонение которым сложилось в первую, но, к сожалению, не последнюю из Мировых Войн. Их опознание сопровождалось поистине необычными сценами.
Британского Неизвестного Солдата торжественно извлекли из захоронения последний настоятель Вестминстера и король Эдуард Исповедник. Атеистов и прочих свободомыслящих, похороненных в Аббатстве, церковные служители попросили удалиться. Нонконформистов представлял генерал Бут, а поскольку Неизвестный солдат не состоял ни в какой секте, синагогу представлял сэр Филип Сассон. Неизвестный был упокоен в удобном приюте Христианского союза молодых людей рядом с Райскими Вратами, где решено было, что он сделает заявление для прессы. Он выглядел ошеломленным, но еще более ошарашенными оказались британские слушатели, услышавшие его простой рассказ.
«Я был банковским служащим в Манчестере; у меня немецкое происхождение, но британское гражданство. Мои отец и бабушка, которые были еще живы, когда разразилась война, оба родились в Германии. Мы считали Германию нашим сказочным домом за морем. Соседи постоянно говорили, что добрая немецкая протестантская кровь — это то, чем можно гордиться, и бабушка обучала нас немецкому языку, читая каждый день отрывки из лютеровской Библии. Мой немецкий помог мне в работе на фирме; я скопил денег, чтобы навестить семейную резиденцию в Фатерлянде. Бабушка была очень довольна, и я обещал, что обязательно напишу ей письмо из той деревни, где она родилась. Бедная милая бабушка! Она умерла от горя через год, после того как началась война, с фотографией королевы Виктории и принца-наследника в руках.
В июле 1914, да-да, именно в это время, я впервые отправился в отпуск за границу, в Германию, и обнаружил, что все люди на улицах разговаривают на том же языке, что и моя бабушка. Фирма предоставила мне месяц отпуска во время банковских каникул. Я уже возвращался назад и ехал из Кёльна в Бельгию, которую хотел посмотреть; но когда мы подъезжали к Бельгии, поезд остановили посреди ночи, и мы до утра стояли на запасном пути, в то время как мимо нас проносились военные поезда. Мы думали, что это маневры кайзеровской армии. Утром нас заставили выйти из поезда и подвергли перекрестному допросу. Тогда я и узнал, что старая добрая Германия находится в состоянии войны со старой веселой Францией, а Бельгия присоединилась к Франции, чтобы быть на стороне сильнейшего. Поскольку я мог говорить по-немецки, то притворился, что я настоящий немец, но я был слишком умен, чтобы позволить себя арестовать, отослать в бабушкину деревню, а потом призвать в армию. Мне надо было что-то придумать. Но я видел, что нескольких туристов расстреляли, как шпионов, и так испугался, что набрался смелости и решил скрыться ближайшей ночью, чтобы меня не возвратили назад на обратном поезде. После этого начались мои маленькие приключения. Я шел по направлению к Англии, но когда меня окликали во мраке, я отвечал по-немецки. Иногда, мне казалось, меня не понимали, и тогда я слышал свист пуль у себя над головой. Но я решил добраться до Манчестера любой ценой.