По одну сторону от Наполеона скакал генерал Буланже, по другую — маршал Базэн. Насмешливые Ангелы Судьбы определили каждому особое место в этой процессии. Когда все они приближались к Арке, возвышающейся на четырех слоноподобных неуклюжих основаниях над руинами Парижа, к процессии подъехал призрак автомобиля Форда. Там сидели Лафайет, капитан Дрейфус, месье Эйфель и месье де Лессеп. Шофером была Сара Бернар, одетая в костюм Орленка из пьесы Ростана. Машина остановилась; как только Божественная Сара вышла из нее, выступила вперед и начала декламировать «Марсельезу», Хор Ангелов тут же стал вторить ей. Плита над могилой Неизвестного Французского Солдата отвалилась, как маленький камень с мостовой. Великий Неопознанный, почувствовав внимание к себе, тяжело поднялся и отдал честь. Как и следовало ожидать (ведь он столько времени находился в весьма стесненном положении), волосы на голове и усы у него проросли и щетинились, но речь оказалась совершенно неожиданной. «Nach Paris!» — «Вперед, на Париж!» — прохрипел он, не вполне оценив ситуацию, в которую попал. Затем многократно повторился призыв: «Hoch!» — но это как-то не совсем соответствовало апокалиптическому состоянию мира, и ему уже не дали прокричать «ура» в честь кайзера.
Президенты и маршалы Франции печально совершили круг почета и медленно пошли обратно по Елисейским Полям. Впереди всех скакал Наполеон, и в его глазах, что было отмечено корреспондентом, виднелась та же печаль, как и в те дни, когда он бежал из России.
Все эти безотрадные церемонии подходили к концу. Правые и неправые армии, те, кто считал, что ведет справедливую войну, и их противники, — направлялись к синей движущейся лестнице, ведущей к Престолу Господню.
Внезапно мощный раскат грома раздался в Небесах, и многие особо экзальтированные души сделали нелепые жесты, как будто собирались раскрыть зонтики. Это был мощный, пронзительный, пульсирующий и сотрясающий раскат грома. В нем звучал божественный смех! Громкий и протяжный смех, который окутал Вселенную от высот до праха своим небесным покрывалом. То был великий и величественный смех, и все радостные души прислушивались к нему. Бог смеялся, потому что все души — в его владении, даже если люди мертвы и не хотят, чтобы над ними смеялись, и сыпались жалобы, особенно от теологов и Истинно Благочестивых, что Господь не явил Своего Гнева, как они того ожидали.
Правда, Мистики бурчали, что Он решил подшутить над всеми народами, вскрыв могилы Неизвестных Солдат. Разве народы христианского мира отрекались от Его Могилы на протяжении прошедших веков? Разве они забыли о Гробе Господнем и не поклонялись могилам Неизвестных Солдат, как могилам Неизвестных Богов?
Но стало ясно, что все последние судьбы мира — в Боге, в Его Последнем Суде и Его Последнем Смехе. И ничего удивительного в том, что Он смеялся, потому что, как известно, хорошо смеется тот, кто смеется последним, а все, что касается Бога — это только лучшее. Но суетные души печалились и тупо болтали о Непочтительности Бога.
Париж, 1926
Забытые классики weird fiction: Шейн Лесли
Сэр Джон Рэндольф Лесли был известным дипломатом, принадлежавшим к древнему ирландскому роду. Однако нас интересуют не его политические достижения, а скромные литературные успехи, имевшие самое прямое отношение к истории weird fiction.
Итак, третий баронет Лесли родился 24 сентября 1885 года. Он, между прочим, приходился кузеном сэру Уинстону Черчиллю; мать Лесли, Леони Джером, была родной сестрой матери Черчилля. Основатель рода, преподобный Джон Лесли, прибыл из Шотландии в Ирландию в 1653 году, став епископом в графстве Донегал; Джон Лесли сделал неплохую карьеру благодаря превосходным ораторским данным: однажды он сошелся в дебатах с Оливером Кромвелем — и вышел победителем.
Отец Джона Рэндольфа Лесли, второй баронет, был одним из крупнейших англо-ирландских землевладельцев. Ничего удивительного, что его дети, Норман и Джон, получили превосходное образование в Итоне и Кембридже. Именно в Итоне Джон Рэндольф Лесли принял судьбоносное решение — проникшись отвращением к унизительному «светскому воспитанию», он стал католиком, в 1908 году он сменил имя — и с тех пор именовался Шейн Лесли. Своих детей Шейн Лесли не отправил в престижные школы — они получили образование в учебных заведениях бенедиктинского ордена.