Он принял удар, даже не попытавшись уклониться. Даже не убрал ладонь с ее плеча. Просто стоял и смотрел на Шаан своими холодными серыми глазами, плотно сжав губы.
Она хотела плакать, но не могла. Хотела кричать, ударить его еще и еще раз, чтобы дать выход боли и ярости, которые бурлили внутри нее, и тоже не могла. Как будто эта пощечина отняла у нее все оставшиеся силы. Так она и стояла в кольце рук Рейфа, молча глядя на него огромными черными глазами, недоумевая, что выражал его мрачный взгляд: удовлетворение или вину за все, что он сделал.
Рейф предупреждал ее – всего каких-нибудь шесть недель назад, – что он не намерен просто так оставаться в стороне и позволить ей выйти замуж за его брата. С того самого первого момента, когда их взгляды встретились в роскошном доме Рейфа, Шаан всегда чувствовала его презрение, будившее в ней такое острое ощущение незащищенности, которое она в себе и не подозревала.
До того дня она была просто Шаан Сакета, любимая дочь покойных Тарика и Мэри Сакета, гордившаяся своей смешанной кровью, потому что у нее не было причин думать иначе – до той поры, пока ледяной взгляд Рейфа не скользнул по ней.
Тогда, впервые в жизни, она испытала на себе, что значит истинное предубеждение. И редкое сочетание ее густых, прямых волос цвета черного янтаря, темно-карих огромных глаз и молочно-белой кожи – все то, что всегда заставляло людей восхищенно смотреть ей вслед, внезапно показалось Шаан чем-то таким, от чего она начала испытывать неуверенность в себе. В тот день ей пришлось собрать все свои душевные силы, чтобы пожать протянутую ладонь Рейфа, потому что инстинктивно Шаан ощущала, что у него нет ни малейшего желания не только прикасаться к ней, но и находиться с ней в одной комнате.
Но тем не менее он взял ее руку и задержал в своей, пристально глядя ей в глаза. У нее буквально кровь застыла в жилах от ощущения мрачной угрозы, которая исходила от него.
Рейф Дэнверс словно молча внушал ей, что она абсолютно не соответствует тому идеалу, который только и дает возможность стать одной из Дэнверсов.
Что ж, сегодня он победил, поэтому теперь мог позволить себе немного милосердия.
Шаан вырвалась из его рук и направилась в спальню, завернувшись в махровое полотенце и все-таки дрожа всем телом.
Словно по мановению волшебной палочки, из комнаты исчезло все, что могло напомнить о несостоявшейся свадьбе. На краю постели лежал лишь ее розовый халат, да чемоданы, так аккуратно упакованные прошлой ночью, до сих пор стояли около двери.
Шаан сбросила с себя полотенце и взяла с постели халат. Ее абсолютно не волновало, что Рейф следовал за ней по пятам и что она снова стояла перед ним обнаженная. Какая разница? Тем более, что ее тело не представляло для этого мужчины никакого интереса.
Все же Шаан украдкой взглянула на Рейфа, когда завязывала пояс вокруг своей тонкой талии. Он стоял около двери ванной, опустив глаза и напряженно выпрямившись.
– У тебя костюм намок, – сказала Шаан, скользнув взглядом по его стройной, крепкой фигуре. На серой ткани проступили темные влажные пятна в тех местах, к которым прислонялось мокрое тело девушки.
Рейф безразлично пожал плечами и подошел к ее туалетному столику.
– Возьми, – сказал он, протягивая до половины наполненный бренди бокал. Шаан горько усмехнулась.
– Лекарство? – ядовито спросила она, принимая бокал и с трудом присаживаясь на край постели. Первоначальный шок сменился странным оцепенением. Даже такое простое действие стоило ей болезненных усилий.
– Можешь называть это как угодно, – Рейф тоже взял бокал и подошел к ней, словно выказывая безмолвную солидарность. – Пожалуй, и мне нужно взбодриться. – Он сел на кровать рядом с ней. – Выпей. Уверяю, тебе это поможет.
Шаан некоторое время вертела бокал в пальцах, следя, как плавно переливается в нем темная янтарная жидкость, потом поднесла к бескровным губам. Рейф сделал то же самое и пододвинулся ближе. Их плечи и руки соприкоснулись.
Странно, но после того, как он шесть недель старательно избегал каких бы то ни было контактов с ней, не считая того единственного рукопожатия, Рейф ощущал сейчас некое подобие счастья оттого, что находился так близко к Шаан.
Она взглянула на него из-под густых темных ресниц, ощущая напряжение, которое словно застыло в его квадратном подбородке и четких линиях решительного профиля. Он был абсолютно не похож на Пирса. Два брата отличались друг от друга настолько, насколько вообще могут отличаться двое мужчин.
Рейф был темный шатен. Пирс – такой ярко выраженный блондин, что Шаан нисколько не удивилась, узнав, что они лишь наполовину братья.
К тому же это объясняло и десятилетнюю разницу в их возрасте. Пирс был красив, на его губах постоянно играла простодушная улыбка, которая гармонично сочеталась с его покладистым характером.
Или она сама себе это внушила? Размышляя, Шаан сделала еще глоток бренди. Внутри все заполыхало, и, хотя на вкус напиток показался ей ужасным, он, по крайней мере, согрел ее.
– Куда делись все вещи?
Рейф обвел комнату взглядом.
– Твоя тетя и подруга убрались здесь, пока ты была в ванной. Они… хотели что-то сделать для тебя.
– И как это Джемма не вышвырнула тебя отсюда, – пробормотала Шаан.
– Или твоя тетя? – осведомился Рейф.
– Тетя? Нет. Она никогда в жизни не позволила бы себе поступить невежливо по отношению к кому бы то ни было в своем доме.
– В отличие от меня.
– В отличие от тебя, – согласилась девушка, даже не пытаясь объяснить себе, почему они сидят сейчас здесь вдвоем и ведут этот глупейший разговор. Именно он, а не кто-то иной, и она…
– Джемма пыталась прогнать меня, – признался Рейф, глотнув бренди. – Но я убедил ее, что ты легче справишься… с этим, если рядом окажусь именно я, а не кто-нибудь другой.
– Потому что тебе нет до меня дела. – Шаан кивнула. Она тоже чувствовала, что ей в этот момент легче с Рейфом, а не с родственниками или друзьями, которые страдают из-за нее.
– Это не совсем так, Шаан. – Голос Рейфа прозвучал неожиданно хрипло. – Знаю, ты не поверишь мне, но я с самого начала знал, что Пирс – не тот мужчина, который тебе нужен. Ну ладно, – уступил он, заметив насмешливый взгляд Шаан. – Если честно, то я рад, что Пирс все же прислушался к своим чувствам: еще немного – и было бы уже слишком поздно. Но я отнюдь не горжусь тем, что он сделал. И не собираюсь прощать ему то, как жестоко он с тобой сегодня обошелся. Никто, – резко продолжал он, – не имеет права причинять человеку такую боль, какую он причинил сегодня тебе… И если тебе станет от этого легче, то я могу сказать, что ни он, ни Мэдлин не испытывают особого удовлетворения от…
– Меня это не касается, – перебила его Шаан, резко вскакивая. – Я не хочу больше этого слышать.
Девушка подняла бокал и плеснула остатки огненной жидкости себе в горло. Потом некоторое время стояла, зажмурившись, не дыша, пока жидкое пламя растекалось по ее внутренностям. Стояла в болезненном ожидании того момента, когда мучительное оцепенение вновь овладеет ее телом.
Она не хотела ничего чувствовать, она была еще не готова к этому. Даже думать не хотела ни о себе, ни о Рейфе, а особенно – о Пирсе и Мэдлин.
– Ну ладно, Рейф. – Шаан поставила свой бокал и резко повернулась к мужчине. Ее глаза казались не правдоподобно огромными на бледном лице, но побелевшие губы понемногу обретали живой оттенок. – Похоже, для тебя все это тоже оказалось суровым испытанием, и я благодарна тебе за беспокойство… Со мной все будет в порядке. А теперь я хотела бы, чтобы ты ушел.
Ушел сейчас же, подумала она, пока не пришла настоящая боль, пока не обрушилась на нее своей ослепляющей тяжестью, пока…
Но Рейф мрачно покачал головой в ответ и даже не попытался подняться со своего места. Шаан вздрогнула от неожиданности, когда он взял ее за запястье и потянул вниз, заставив девушку снова опуститься на край кровати рядом с ним.
– Я не собираюсь пока уходить, – резко проговорил он. – Сначала хочу сделать тебе некое предложение. И хочу, чтобы ты выслушала меня, прежде чем захочешь что-то возразить. Я знаю, ты сейчас в таком состоянии, что, возможно, не способна принимать какие бы то ни было решения. Но я все же намерен навязать тебе одно, потому что уверен: если ты согласишься, нам, по крайней мере, удастся спасти хотя бы твою гордость.