Она смотрела в темноту после того как оставила Мэлакая прошлой ночью, пока не обнаружила, что клюёт носом на широком подоконнике.
Ночь всегда взывала к ней, даже когда была ещё ребенком. Лишая сна, казалось, что тьма шептала ей в каждом дуновении ветра, что скользил мимо ее дома, и в тех потоках воздуха, она могла поклясться, что чувствовала, как крики койотов плывут по воздуху.
Был ли Мэлакай причиной, по которой она всегда испытывала близость к тем диким, часто ненавидимым существам?
Люди знали койота. Они знали его как шутника, обманщика, но они так же знали его, как жизненно важную часть ночи, которой он командовал.
Койот вовсе не был плохим. Он был на равные части человеком и сверхъестественным существом, со всеми вытекающими недостатками и заблуждениями. По крайней мере, по легенде.
Ее губы скривились, когда она покинула собрание, оставив игроков самим вести дело, друг с другом. Свою часть она сделала. Наблюдала, как командир Рул Брейкер каждый раз подталкивал к тому, чего он хотел, и каждый раз ему отказывали. И каждый раз она писала такое же мнение.
Он этого ожидал.
Знал, что ее дядя и дедушка не смягчатся, чтобы передать генетическую идентификацию каждого зарегистрированного человека и представителей породы навахо-нации.
Генетическая типизация началась, когда Породы впервые открыли себя тринадцать, почти четырнадцать лет назад. Когда Совет Навахо осознал число своих пропавших дочерей, которые были похищены, чтобы помочь в создании этого вида, они немедленно приступили к тому, чтобы определить, какие из новых Пород были их собственными.
Однако Навахо не были единственными коренными американцами. Члены рассеянных племен, распространявшихся по Соединенным Штатам, предоставили кровь, генетическую идентификацию и все детали, которые шли с ней. На всякий случай, если кровь Пород могла бы спасти вождя или медика, ребенка или воина, или мать. На случай, если дочь вернется, и дети, рожденные от ее украденных яйцеклеток, или ребенок, рожденный от ее тела, придут ее искать.
На случай, если дочери не вернутся, но вернутся внуки.
Изабель знала, что это была мечта её дедушки. Что в один прекрасный день что-то от дочери, которую он потерял, вернется к нации, ищущей кровные узы, принадлежащие семье Мартинеса и нации Навахо.
Как сделала Эшли, вместе со своей сестрой, Эммой.
Они пришли искать, и нашли семью, которая не знала об их существовании. Она была небольшая и скрытная, как Эшли и Эмма, но семейные узы образовалась и до сих пор живы.
И Изабель нашла собственные узы, подумала она, возвращаясь в свою комнату, чтобы переодеться.
Мэлакай.
Его не было на встрече, но это не значит, что она не думала об этом.
Он был всем, о чём она могла думать.
Ее ухо по-прежнему покалывало от воспоминания об укусе, и об едва заметном зализывании ранки.
Остальная часть тела нагревалась и отказывалась остывать.
Даже быстрый, прохладный душ, который Изабель заставила себя принять, не помог. Когда она использовала мягкую, пропитанную пеной ткань между своих бедер, то могла поклясться, что это было неприятней, чем пытаться мастурбировать.
Каждый раз, когда шелковистая пена и мягкий ворс ткани скользили по клитору, казалось, будто ее пронзал голод, настолько накалённый, что она едва могла выдержать это. Что привело к быстрому душу, поскольку она не пыталась мастурбировать.
Быстро помыв волосы и тело, Изабель вышла из душа и поспешно приготовилась к вечеру.
Она оделась в свободное, шелковистое платье макси, небрежный наряд, падавший на пол к ее сандалиям и придающий ей ощущение сильной, чувственной женственности.
Легкое прикосновение прохладного, гладкого материала к ее твердым соскам было почти невыносимой лаской. Бюстгальтер натирал чувствительные точки, пока желание снять его не стало необходимостью.
Длинные волосы, цвета вороного крыла, упали ниже плеч длинными мягкими волнами после того, как она высушила их. Ее голубые, почти кобальтовые глаза, выглядели ярче, интенсивнее, чем они были раньше.
Ее лицо выглядело яснее, щеки покраснели, губы выглядели опухшими от поцелуев. Наклонившись ближе к зеркалу, Изабель взглянула, на свое отражение слегка нахмурившись. Ей даже не нужна косметика, которой она обычно пользовалась. Насколько это странно?
Это то, что возбуждение делает с женщиной? Предвкушение?
Она могла справиться с этим. Ее взгляд упал на маленький амулет, который она поместила на золотую цепочку, на шею.
Изогнутый клык, символ породы Койотов, который он оставил для нее. Подняв свою руку, она прижала пальцы к клыку, поскольку потребность в его прикосновении прошла через ее организм.