Мэлакай не хотел ничего больше, чем избавиться от него. Позже. Он избавится от ее замешательства и страха позже. Сейчас, ощущение ее прикосновений было слишком потрясающим, чтобы отстраняться.
Мэлакай потянулся к ней. Обхватил ее затылок, когда ее пальцы обернулись вокруг его члена. Разумеется, не полностью, так как ее рука была слишком маленькой, но достаточно, чтобы твердо держать, в то время как ее язык лизал вокруг головки его члена.
Боже, он хотел трахнуть ее рот. Хотел посмотреть, как эти красивые припухшие губы обхватят головку его члена, по мере того как он медленно будет вколачиваться.
Он оказывал малое давление.
— Возьми его, детка, — простонал он. — Открой губки для меня. Я хочу почувствовать свой член в твоем рту.
Желание кончить сводило его с ума. Потребность чувствовать ее, сосущей его чувствительный член, заставляло тело быть в состоянии натянутой струны.
Ее губы открылись. Он потер их кончиком своей плоти, налитым кровью, пульсирующим, из-за чего его пульс ускорился. Его пальцы погрузились в ее волосы и потянули их. Ее взгляд поднялся к его.
В них не было страха. Было волнение, немного путаницы. Он был заполнен эмоциями и знанием того, что он ждал ее всю свою жизнь. Эту женщину.
Ее прикосновений.
Затем губы Изабель сомкнулись вокруг кончика его члена и медленно, так медленно, скользнули вниз, пока вся головка не оказалась в сосущем, мокром жаре.
Из его губ вырывалось рычание. Мэлакай попытался удержать его. Он хотел удержать его. Были времена, когда присутствие животного было тем, что он предпочитал скрывать. Занимаясь любовью с чистой, сладкой невинной девушкой, сокрытие было необходимо.
Но вместо того, чтобы ощутить или испытывать страх, он почувствовал ее волнение. Чистое, сладкое возбуждение, вспыхнувшее так горячо, так великолепно, что он мог, поклялся, что оно погрузилось в его поры.
Гормоны вытекали из под его языка, по мере того как он проглатывал их, его взгляд сузился на ней. Руки держали ее голову, когда он двигался напротив нее. Наблюдая. Наблюдая, как ее губы растягиваются вокруг его члена, и сжимают его, поглаживание языка, его удары, стимулируют нервные окончания, которые посылают ему больше ощущений.
Она подталкивала его к краю, которого он никогда раньше не испытывал. Каждое движение ее губ, порхание языка вокруг члена, делало его железы еще более опухшими.
Гормон заполнял его систему, опьянял его. И он хотел, чтобы она была опьянена им. Так же, как он был опьянен ей.
Он отступил назад, не обращая внимания на ее попытки удержать его.
Взяв ее лицо ладонями, Мэлакай наклонился к ней, его губы накрыли ее, его язык нападал, надавливая на нее, требуя отчаянно.
Ее зубы укусили его язык, гормон, влился в нее, появляясь из желез, когда он снова взял под контроль поцелуй.
Лизание, поглаживание, радость и голод слились, чтобы закрутить их обоих в ярком пылающем удовольствие, которое охватило их чувства и отбросило в сторону любое беспокойство, замешательство, которое Изабель могла почувствовать. Любые колебания, которые он, возможно, имел.
Поскольку необходимая потребность заполнить ее спаривающей лихорадкой, потребность удовлетворить заполнила каждый мускул его тела.
Положив ее на спину, Мэлакай позволил своим губам спуститься ей на шею до изгиба с плечом, когда она потянулась к нему. Большими пальцами прошелся по вершинкам, наблюдая за тем, как они напрягаются и разбухают сильнее, и легкий стон удовольствия слетел с ее губ.
Его пара.
Она поднялась к нему, изогнувшись, нуждаясь в его прикосновениях. И он не хотел ничего больше того, как дать ей это.
Изабелль поняла. Она должна была это понять раньше. Там, где был дым, был огонь, всегда говорил отец. Таблоиды были заполнены рассказами о спаривающейся зависимости. Лихорадке, которой человеческие женщины не могли сопротивляться. Тому, кто являлся мужчиной Пород. Тому, кто создал бесконечный, чувственный праздник для пары.
Это знание было отдаленной мыслью, ощущением, за которое она не могла удержаться, поскольку Изабель почувствовала, как губы Мэлакая атаковали тугой, сморщенный кончик ее груди.
Она посмотрела на него, ошеломленная удовольствием, которое испытывала ранее, было малой лаской, набирало обороты, становясь все глубже, становясь чем-то более связывающим.
Чувство его горячего, сосущего рта, касающегося ее соска, дарило почти удовольствие. Жара расцвела в чувствительном кончике и устремилась к ее киске, где клитор пульсировал с яростным требованием.
Его язык лизал вокруг чувствительной точки, а затем быстрым, жестким маленьким ударом щелкнул по нему, хлестнул его, и волна удовольствия прошлась через пальцы электрическим ощущением, сжимая ее лоно и выделяя больше соков между бедер.