Это было похоже на погружение в облако чистого восторга. Как будто сам экстаз обнял ее, покрывая каждый дюйм и каждую клеточку, поглощая ее.
Изабель закричала. Она услышала, как закричала.
Его зубы укусили ее за шею с резким вздохом болезненного удовольствия. Затем, со следующим ударом, она почувствовала его освобождение, когда он начал кончать.
С первым тяжелым выбросом спермы, его член пульсировал, и, казалось, набухал еще больше. Затем еще. Еще.
Ее глаза открылись, когда задушенные крики другого освобождения вырвались из ее горла. Это набухание, в самой чувствительной части ее киски, растяжение жестких мышц и пульсирование нервных окончаний, которые никогда не знали стимуляции.
Растяжение казалась бесконечным, пока он не был заперт внутри нее, настолько туго, что она знала, что ни один из них не сможет убежать.
Взрыв спермы дернул его тело.
Его язык набросился на рану на ее шее.
Изабель знала, глубоко, глубоко внутри, знала, что жизнь никогда не будет прежней.
Глава 6
Я потерял надежду, я потерял веру.
Изабель лежала на груди Мэлакая, ее рука гладила широкую грудь, ощущая наличие волосков, которые росли там.
Породы, казалось, не имели волос на теле, и в некотором смысле это было правдой. То, что у них было, это тончайшие волосы, почти невидимые невооруженным глазом.
Они даже не ощущались как волосы, но напоминали больше тонкий, мягкий мех, которым обладали его кузены.
Они были теплыми на ощупь, нагретые его жестким, мускулистым телом. Его грудь была мощной, невероятно широкой, и под ладонью она чувствовала, как его сердце билось в медленном, устойчивом ритме, который успокаивал ее, даже когда ничто не могло ее успокоить.
Его рука была обвита вокруг ее спины, прижимая к груди и согревая теплом, несмотря на холод, который хотел овладеть ею.
— Я причинил тебе боль? — спросил Мэлакай, его губы двигались напротив ее макушки, в то время как пальцы гладили ее плечо.
— Ты не причинил мне боль, — и так оно было.
Удовольствие было настолько невероятным, что Изабель все еще шаталась от него, пытаясь прийти в норму, когда ее разум пытался осмыслить все это.
Как только сильное набухание в его члене ушло, позволив ему выйти из нее, Мэлакай встал с кровати, взял теплую влажную ткань с сухим полотенцем из ванной и принялся нежно ее протирать.
Она сильно покраснела. Черт, девушка покраснела, просто подумав о том, как тщательно он ее протирал, даже ее складки, мягко проводя тканью по узкой щели.
— Я был создан, чтобы убивать, — сказал он. — Мы все. Мы — Породы. Не животные и не люди. Когда спасатели освободили нас, когда Альфа Лайонс заявил о нашем присутствии в мире, мы поняли, что, хотя Бог не создал нас. Он все же одарил нас.
Изабель села и мрачно посмотрела на него, наблюдая за грустью в его синих глазах, когда он смотрел на нее.
Подняв руку, Мэлакай коснулся пальцами ее щеки, прежде чем, опустил руку на ее бедро. Как будто ему нужна была небольшая связь с ней, какой бы незначительной она ни была.
— Как Он вас одарил? — спросила она тихо.
— Он дал нам наши пары, — это был ответ, которого она не ожидала услышать. — Насколько мы узнали за последние тринадцать лет, для нас есть только одна пара. Созданная только для нас. Эмоционально, биологически, физически. У нас есть пара, которая ждет нас где-то в мире, мы должны найти ее.
— Кажется, это ужасно, — нахмурившись, сказала Изабель. — Что, если ты не найдешь свою пару?
Мэлакай пожал плечами.
— Тогда я бы предположил, что мы существовали в пределах того же пространства, в котором были созданы. Одни. Зная, что не спаренные не могут иметь детей, независимо от того, насколько сильно желание, которое у большинства из нас есть. Кажется, только с парой мы можем зачать. Только пара может принести покой душе, помочь исцелить раны и сразиться с кошмарами, которые большинство из нас пережили, чтобы просто выжить в лабораториях. Теперь мы наблюдаем, ищем, и, хотя многие из нас отрицают это, мы жаждем пары, Изабель. Лишь одну вещь в мире, которая должна быть нашей, это доказывает, что, хотя мы не были рождены, мы были, по крайней мере, приняты силой, могущественнее человека.
Изабель опустила взгляд на руки, которые лежали на коленях, изучая соединенные пальцы, когда она почувствовала, что что-то сжалось в ее груди.
Его голос резонировал от мрачных воспоминаний.
— Койоты были созданы, чтобы убивать своих двоюродных братьев, — продолжил он. — Кошек и волков, мы должны были быть их тюремщиками. Наша генетика была тщательно подобрана, чтобы позволить нам лгать, обманывать, пытать и не знать угрызений совести или вины.
Она снова подняла свой взгляд. Его лицо было высеченным из мрамора, дикарь с высокими скулами, острой угловатой челюстью. Он мог быть воином из прошлого, а не созданием технологий и зла.
— Ты пытаешь что-то мне сказать, Мэлакай? — спросила она.
Его губы искривились от смеха.
— Я искал тебя, кажется вечность, Изабель. В тот вечер, когда твой взгляд прошелся по мне в баре, клянусь, что почувствовал тебя в своей душе. Ты это почувствовала? Почувствовала что-то движущееся внутри тебя, то чему не могла дать объяснения? Что-то, от чего тебе в первую очередь хотелось бежать?
Она нервно облизнула губы.
— Да, — Изабель не собиралась лгать ему. — Я бы не была здесь, если бы побежала.
— И если бы ты тогда могла, представить то, что было ранее в постели, ты бы все равно побежала ко мне, а не от меня?
— Думаешь, я нахожу это противным? — спросила она с любопытством. — Мэлакай, я умоляла, царапалась и просила. Это не признаки отвращения.
— Также они не являются признаками признания, — отметил он.
Она только покачала головой, когда оглядывала комнату и пыталась понять, что чувствовала.
— Я понимаю, что ты чувствовал, — наконец сказала девушка, возвращаясь к нему. — Мне показалось, что я знаю тебя вечность, с секунды, как встретила тебя. Как будто могу познакомить тебя со своей семьей и моим миром, и вместо того, чтобы потеряться в сумасшествии, ты преодолел это.
Что не случалось ранее. Большинство ее заинтересованных друзей-мужчин кричали, когда они знакомились с ее семьей, увидев сумасшествие.
— Но? — его губы снова искривились, этот маленький намек на усмешку и высокомерие делал его настолько сексуальным.
— Я не говорила, но, — она вздохнула. — Не знаю, Мэлакай. Я не представляла, это событие, — она махнула рукой на кровать, указывая на «спаривание», которое произошло. — Не знаю, чего ты хочешь от меня, или чего я должна хотеть от тебя. Породы, как говорят, не имеют долгосрочных отношений, поэтому я действительно не думала об этом утром.
Он заворчал на это.
— Ты лжешь, даже себе, — сказал он ей. — Я видел это в твоих глазах, Изабель. Когда наступило утро, ты не хотела, чтобы я уходил больше, чем я мог бы подняться и оставитьтебя.
Он прав? Черт, конечно, он прав. Казалось, она не знала, что с ним делать, но Изабель знала, что ей нужен шанс.
— Независимо от того, лгу я или нет, это не так, — сказала она ему. — Это связано с тем, Мэлакай, что я не уверена в том, что готова к этому.