— Я согласна, — прошептала девушка. — Тысячу раз согласна. Но примут ли меня люди?
— Захотят, чтобы я оставался их повелителем — примут.
— Не боишься рискнуть?
— Нет, — просто ответил Хашим, понимая, что не сможет править кем бы то ни было, если при этом отречется от достижения своей заветной цели.
Человек, поворачивающийся спиной к одной из величайших жизненных тайн, не должен считаться полноценным.
— Но… — Сиенна прикусила губу, не желая портить впечатление от его слов, но зная, — нельзя и дальше прятаться за своими страхами и уклоняться от проблем, которые могут воспрепятствовать будущему счастью.
— Что, прекрасная леди? — мягко спросил Хашим, заметив боль в ее глазах.
— Фотографии, — она горько вздохнула. — Вдруг люди увидят календарь? Что они тогда обо мне подумают?
— Успокойся, милая. Никто его не увидит, — уверенно произнес мужчина.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что я выкупил все права на публикацию снимков. Теперь они принадлежат исключительно мне, и больше не появятся в газетах, и календарь нигде не будет опубликован. Негативы уничтожены.
Девушка хотела усомниться, но передумала. Когда человек настолько богат и решителен, для него нет ничего невозможного. Она лишь улыбнулась, испытывая потребность не столько в словах утешения, сколько в нежном прикосновении любимого.
— Поцелуешь меня? — прошептала Сиенна.
Склонившись к ней, Хашим почувствовал, как екнуло сердце.
Что за напасть — быть плененным женщиной?
— В каком же виде шейх появится перед камерами? — лукаво прошептал он.
— О, Хашим, мне еще многое предстоит узнать! Может, лучше не надо…
Мужчина тихо рассмеялся.
— Свет очей, мои мысли далеки от государственных дел с тех самых пор, как ты поселилась в них. Невозможно видеть тебя и не желать всем сердцем! А сейчас иди сюда.
Он слегка коснулся ее трепетных губ, не позволяя страсти овладеть собой, затем отстранился и позвонил в маленький золотой колокольчик.
И тогда в комнату влился поток людей в просторных одеждах, слегка кланявшихся Сиенне и отвешивавших глубокий поклон Хашиму. Все вместе они направились мимо мраморных колонн в «малый» тронный зал, который показался девушке огромным. Ей приходилась бывать в телевизионных студиях, но никогда не доводилось становиться свидетельницей проявления такого почтения к человеку, дающему интервью.
Устроившись в кресле в конце зала, девушка смотрела, как прожекторы осветили Хашима. Затем загорелась красная лампочка, включились камеры, и он обратился к народу.
Сиенна читала бегущие на экране английские субтитры, от волнения пропуская большую их часть.
Но основные фразы навсегда запечатлелись в памяти.
— На мне лежат обязанности по управлению нашей страной, — выражение лица мужчины выдавало глубокую сосредоточенность, — тяжелая ответственность, которую я свято соблюдаю. Но ваш повелитель должен быть еще и хозяином своей судьбы, чтобы наилучшим образом исполнять долг перед родиной.
Быстрый взгляд в сторону дальнего ряда.
— В Кудаме закон позволяет шейху иметь гарем до шестидесяти жен.
Сиенна подскочила на кресле. Ничего себе новость!
— Но мне не нужно шестьдесят жен. Мне нужна только одна, потому что я верю в моногамию.
По залу пронесся ропот — будто бы он при всех заявил, что стал каннибалом!
Теперь Хашим пристально смотрел в растерянные зеленые глаза.
— Я нашел свою единственную гурию и намереваюсь жениться на ней.
…Позже Сиенна узнает значение этого слова. Гурия — красивая молодая особа, но не каждая, а — девственница. Тем самым он сказал своим людям, что нашел невесту, которая действительно ему подходит.
Узнает также, что целью поездки Абдул-Азиза в Лондон было любым способом подкупить ее и заставить отречься от шейха. Но слуга увидел, как девушка играет с Карой в родительском доме.
— Я понял — подобная преданность выше ярлыка, которым вас заклеймил, — признает старик, — и, конечно же, тогда уже осознал, почему мой господин потерял голову.
И сможет убедиться, что и мать Хашима желает лишь одного — видеть своего сына счастливым.
Ведь на самом деле сказочные дворцы, несметные богатства и различие культур значат не слишком уж много. Человек остается человеком и на другом полушарии.
ЭПИЛОГ
Сиенна, смеясь, вытерла с тыльной стороны ладони банановую кашицу и взглянула в ошеломленные глаза мужа, который наблюдал за развернувшейся за завтраком сценкой.