Выбрать главу

Когда женщина ушла, Завадский вытащил сигарету и подошел к окну. По улице неспешно текла людская толпа: отдыхающие в шортах и шлепанцах на босу ногу направлялись на пляж. Лариса Васильевна вышла из здания полиции, постояла, вытирая платочком глаза, и неуверенно пошла к припаркованному у тротуара автомобилю. Чуть не упала, провалившись каблуком в сливную решетку, с трудом выдернула туфлю. Отъехала от обочины медленно, будто бы первый раз сидела за рулем, и Завадский подумал, что она, наверное, снова плачет.

* * *

Начало октября в Сочи — это даже не «все еще лето». Это просто лето. Такое, каким бы оно и должно быть всегда: нежаркое, ласковое и очень комфортное. В такие дни хорошо отдыхать где-нибудь вдали от центра, на Красном штурме, к примеру. Или между Лоо и Вардане, там, где вода чище и народу почти не бывает.

Море — вот оно, рядом, только протяни руку, но работа, проклятая работа! Она пожирает все время, не оставляя места для безделья.

Михаила Старченко начали разыскивать с того самого момента, как его мать отъехала от здания полиции, и поиски не прекращались ни на минуту. Уже были проверены больницы и морги, обшарены все злачные и пользующиеся дурной славой места города, оповещены об исчезновении парня дежурные части отделов Лазаревского, Адлерского и Хостинского районов и подразделений полиции на транспорте. Факсом отправлены фотографии и ориентировки с указанием обстоятельств исчезновения Михаила Старченко, особых примет и во что он был одет. Но вопреки глубокой уверенности Завадского, что парень скоро отыщется, Михаил не появился дома ни в шесть, ни в семь вечера, ни даже в двенадцать ночи. Следы парня терялись.

Следующий день принес некоторую определенность. Появилась информация, что Старченко М. Г., не дойдя до колледжа, сел в голубой автомобиль вместе с Макаром Зеленским и еще одним неустановленным лицом и отбыл в неизвестном направлении.

Глава 3

Муха села на нос и поползла к левому глазу. Артур поморщился, смахнув ее рукой. Но муха, по-осеннему назойливая, тут же спикировала на курчавые и жесткие, как проволока, волосы Артура и запуталась в них.

— Ах ты ж, нечисть, — недовольно пробормотал он и приоткрыл один глаз. Времени на часах — полвосьмого. Еще бы можно минут пятнадцать поспать, так нет же, мерзкая тварь весь сон прогнала.

Артур уныло почесался и, оттянув врезавшиеся в зад трусы, пошаркал в ванную тапками.

Артур Ашотович Казлоян был плодом любви латышки и армянина и происхождения своего страшно стеснялся. В возрасте двадцати восьми лет он наконец решился и подал документы на смену имени, отчества и фамилии.

— Хочу, чтобы меня звали Александр Александрович Александров, — откровенничал он с секретаршей Катенькой на работе.

— Что-то у тебя с фантазией совсем туговато, — не одобрила его выбора она. — Заклинило на имени Александр?

Артур обиделся и разговаривать с глупой бабой дальше не стал. Но в ЗАГСе, куда Артур отправился с заявлением о ребрендинге,[3] к его инициативе тоже отнеслись прохладно.

— Ну а имя-то вам зачем менять? Красивое имя, с отчеством хорошо будет сочетаться.

Артур немного посопротивлялся, а потом решил, что доля правды в словах работницы ЗАГСа есть. Да и к новому имени привыкать не очень хотелось. Сколько еще он будет мимо проходить, не обращая внимания, когда его Александром будут окликать?!

Так исчез Артур Ашотович Казлоян и появился Артур Александрович Александров. Сослуживцы посмеивались, и кто за глаза, а кто и прямо в глаза называли его по-прежнему — Казлоян. А еще они наперегонки упражнялись в остроумии, придумывая бедному Артуру прозвища, самыми безобидными из них были Козел Ян и Козлодян.

Артур злился и вспыхивал как спичка, слыша ехидные разговоры за спиной. Но это только еще больше раззадоривало остряков.

Вычистив зубы отбеливающей пастой и выдернув нахально торчащие из ноздрей черные грубые волосы, Артур прошел в комнату и включил телевизор.

— Доброе утро, дорогие друзья, — сладким голосом произнесла диктор, и ее коллега тут же растянул губы в улыбке, вторя ей: — Доброе утро!

— Кому доброе, а кому и не очень, — мрачно не согласился Артур с телевизором. — Оксанка, дрянь, опять к маме ушла. Самому придется завтрак себе готовить. А ну его в пень, кулинарить еще. Бутербродом обойдусь.

Он отрезал ломоть хлеба, потом достал из холодильника батон колбасы и оттяпал от него одним ударом толстый кусок. Намазав хлеб маслом, водрузил сверху колбасу. Потом посыпал перцем, намазал аджикой, присланной бабушкой из деревни, и, откусив, зажмурился от удовольствия. Хорошая аджика, острая и сладкая, именно такая, как он любит. Красная капля стекла с жирного бока колбасы и упала на клавиатуру, на букву «м». Артур, чертыхнувшись, снял ее пальцем и облизал его.

вернуться

3

Ребрендинг — обновление бренда.