112
Пока Святая спала под стеклянным куполом, Мазарин работала над монументальным полотном. Недаром она долго путешествовала по Окситании, узнавая места, в которых прежде никогда не бывала. А потом отправилась в Италию, на родину Джотто. В жилах Мазарин текла кровь великого художника и самой Сиенны, и она ни на минуту не забывала о таких предках.
И тут она увидела его. Он медленно прошел по мастерской, пытливо рассматривая картины на стенах и старательно обходя разбросанные по полу холсты. Она впервые глядела на него так, издалека, наблюдая со стороны. Его появление взволновало ее. Он шагал, расправив плечи, и курил сигарету, выпуская спирали синеватого дыма. Он был прекрасен.
— Милая... Пора ехать, а то опоздаем.
Он принадлежал ей. Этот удивительный мужчина был ее мужем.
— Мамааа... — в мастерскую ворвалась малышка, за ней едва поспевала няня.
Мазарин подхватила дочурку на руки и осыпала поцелуями.
— Позвольте поинтересоваться, мадемуазель... Где ваши туфли?
— Кто бы говорил, — усмехнулся Паскаль, бросив взгляд на босые ноги жены.
Пока взрослые разговаривали, девочка прижимала нос к стеклу, под которым, как живая, покоилась Сиенна. Внимание малышки привлек старинный медальон на груди у Святой.
— Можно ее потрогать? — спросила девочка.
— Тссс... Не сейчас. Она спит, — прошептала Мазарин.
113
Благополучно миновав пробки, Мазарин, Паскаль и Сиенна приехали в аэропорт вовремя. Сара ждала их в зале вылетов. Она была спокойна и счастлива.
— Вот, бабушка, я нарисовала тебе на память.
— Дай-ка взглянуть...
Мазарин перехватила у дочки рисунок. Он был великолепен... Не хватало только ног.
— Куда ты едешь, бабушка?
Сара Миллер обняла Сиенну и нежно поцеловала.
— В рай, маленькая... В рай.
От автора
Замысел этой книги родился, когда я ужинала с друзьями Тересой Солер и Анхелем Секьером.
— Хочешь сюжет для романа? — с таинственным видом поинтересовался Анхель.
Для меня, начинающей охотницы за историями, образами и снами, лучшего подарка было не сыскать.
— Конечно, — заявила я. — Я вся внимание.
Тереса, одно из главных действующих лиц этой истории, начала рассказывать. Я слушала с возрастающим недоверием. Повесть о нетленных останках прекрасной девушки, передававшихся в одной семье из поколения в поколение, затмевала собой самый изощренный вымысел.
Однако это было правдой. Мощи побитой камнями святой ныне, по решению владельцев, упокоились в базилике Санта-Мария-де-ла-Сеу в Манресе, а до этого не один век хранились в старинном особняке Солеров; обычный с виду шкаф маскировал вход в крошечную часовню, на алтаре которой стоял саркофаг.
История святой Клары так и просилась на бумагу; роман о драгоценной реликвии, которую Ватикан даровал одному из Солеров за подвиги во славу церкви, до сих пор ждет своего автора. Но образ прелестной девушки, спящей вечным сном, запал мне в душу и дал начало другой истории, истории Сиенны. Спасибо, Анхель; спасибо, Тереса.
Я взяла на себя смелость продлить земное существование Джотто ди Бондоне на пятьдесят лет, чтобы дать ему возможность написать Сиенну посреди лавандового поля. Этот художник предвосхитил Возрождение, отказавшись от плоского византийского ландшафта, господствовавшего в Средние века, в пользу трехмерной перспективы. Как-то утром, во Фьезоле, увидев творения мастера, я пообещала сделать его персонажем одной из своих книг. Я сдержала слово, Джотто!
А вообще реальность и вымысел переплелись в этой истории весьма причудливым образом, так что не удивляйтесь, если студеным зимним днем повстречаете в Латинском квартале босую девушку в черном пальто, под ногами которой сама собой стелется лаванда.
Я хочу поблагодарить моих замечательных сестер Сили и Патри за любовь и поддержку, которую они каждый день посылали мне через океан. Я знаю, вы рядом.