— Нужно немедленно связаться с орденом. Вы ведь так и сделаете, правда?
Слова ювелира вернули Мутноглазого к действительности. Мечты мгновенно рассеялись.
— Откуда вы знаете?..
— Об ордене? Нас много... И у нас есть общая цель. Где тело?
— Этого я пока не знаю.
— Нам надо объединиться.
— Сколько вас? — спросил Мутноглазый и продолжал, не дожидаясь ответа: — У вас в группе есть женщины?
— Раньше были, но ни одна не задержалась. А у вас?
— Тоже нет.
— Без женщин наше дело обречено на провал.
— Знаете, есть одна девушка... Это, собственно, ее медальон.
— Она принадлежит к братству?
— Это мне еще предстоит выяснить. Я поговорю со старшими братьями: нам действительно пора объединиться.
— ВСЕМ, — веско добавил ювелир.
— Всем.
Перед уходом Мутноглазый вскинул руку.
— Сила моя в любви.
Ювелир в точности повторил его жест:
— Принимаю и воздаю.
23
Медальон вернулся. Наутро он каким-то непостижимым образом снова оказался у нее на груди. И теперь Мазарин сильнее, чем когда-либо хотелось раскрыть его тайну.
Девушка пошла на поправку, днем ее собирались выписать. По этому случаю Аркадиус преподнес своей подопечной букетик лаванды.
— Я собрал их около твоего дома. Если бы ты знала, какой аромат стоит по всему кварталу. Святой отец из Сен-Жюльен-ле-Повр говорит, что в церковь ходит все меньше народу, а с тех пор как ты заболела, он и вовсе остался без прихожан.
Девушка поднесла букет к лицу и вдохнула его аромат.
— Угадайте, что я нашла...
Увидев медальон, старик удивленно поднял брови:
— Но как такое возможно?
— Сама не понимаю. Сестры говорят, что это не они.
— Дай-ка взглянуть. — Аркадиус внимательно рассмотрел амулет. — Скажи, ведь это не ты его спрятала?
— Да как вы могли подумать!
— Тогда я вообще ничего не понимаю. Медальон сначала крадут, потом возвращают. А между тем он стоит целое состояние. Тебе придется рассказать мне, где ты его взяла. Возможно, тогда нам будет проще найти разгадку.
Мазарин взвесила медальон на ладони. Говорить правду было никак нельзя. Ведь Святая была ее семьей, ее единственным родным человеком.
— Он мне достался... — она замялась, — от бабушки. Ну да, от бабушки.
— А кем была твоя бабушка?
— Я ее не знала; медальон перешел ко мне по наследству.
— По наследству... — повторил старик. — Откуда была твоя бабушка?
— Я не знаю, Аркадиус.
— Твои родители должны знать. Почему бы не спросить у них?
— Их вечно нет дома, они много путешествуют.
— Мазарин, ты что-то от меня скрываешь. Дочка, я давно догадался, что ты сирота. В этом нет ничего плохого, тебе просто... не повезло. Многие из нас одиноки, но это не делает нас изгоями. Так я угадал? Ты сирота?
— Нет, я не сирота. И пожалуйста, давайте больше не будем говорить об этом.
— У тебя плохие отношения с родственниками?
— У меня с ними... — уж врать так врать, — вообще нет никаких отношений.
— Как у большинства молодых. Тебе кажется, они тебя не понимают?
Девушка кивнула. Лгать человеку, который сделал для нее столько хорошего, было мучительно, но что еще оставалось делать?
— Я спрашиваю тебя об этом, — продолжал антиквар, — только для того, чтобы раскрыть тайну медальона.
— Аркадиус, вы говорили, что это реликвия какой- то секты. Что это за секта?
— Секта средневековых еретиков.
— В каком смысле еретиков?
— Они не принимали постулатов католической церкви, и та объявила их отступниками. Эти люди называли себя орденом Арс Амантис, хотя основы их доктрины были заложены еще в десятом веке, богомилами.
— Богомилами? А кто это? — перебила Мазарин.
— Религиозное движение, возникшее в Болгарии. Церковь считала богомилов еретиками, поскольку они не признавали Святой Троицы, Божественного происхождения Христа и существования Его земного воплощения. Спасаясь от преследований, они бежали в Западную Европу и осели во Франции, где могли до поры до времени свободно проповедовать свое дуалистическое учение.
На слове "дуалистическое" Мазарин вздрогнула, вспомнив Кадиса с его философией.
— Мазарин... Ты меня слушаешь?
— Да, простите. Все это для меня очень ново. Вы говорили о дуализме.