Итак, перед ним было то самое заклинание, о котором говорил Брахо – заклинание, с помощью которого Тезиас собирался обратить Конана в боевой металл. Решение созрело мгновенно. Конан схватил листок, круто развернулся в сторону ничего не подозревающих монахов. Тайные слова заклинания сами срывались с его уст…
Резкое движение не укрылось от взора могущественного магистра. Совершенно случайно он увидел, как пергаментный листок сам собой подскочил со стола и завис в воздухе. Правда, и раньше случалось, что хозяин подобным образом телепортировал к себе предметы. Но на этот раз полет листка почему-то насторожил его. Брахо поднялся с постели и двинулся к столу.
Конан же видел перед собой только этот листок. Слова заклинания звучали глухо, но, не будь на нем волшебной накидки, монахи, несомненно, услышали бы его. Внезапно он ощутил прямо перед собой дыхание человека. Это был Брахо. Потянулась гибкая рука магистра, и чудесная накидка слетела. Конан предстал перед главным слугой Великой Души во всем своем великолепии. Счет шел на доли секунды. В миг, когда тайна Конана была наконец раскрыта, прозвучали последние слова заклинания. И Брахо тотчас превратился в стального истукана, так и не успев ничего предпринять. Вслед за ним в стальных идолов обратились и другие монахи, живые и мертвые…
Варвар вытер со лба холодный пот. За все время его пребывания в Пещере Монахов не было произнесено ни звука, не считая незримо прозвучавшего заклинания. Душа Конана ликовала, и было отчего: он прикончил синих колдунов всех сразу, за какие-то секунды! Да, еще никогда магия не была ему столь полезна!…
В пещере же было абсолютно тихо, как и минуту, как и две, и три тому назад. Конан слышал собственное прерывистое дыхание. На него смотрели остановившиеся глаза Брахо. Однако на груди истукана сверкал серебристый медальон с прекрасной шестнадцатигранной пирамидой – он в сталь не превратился; как видно, медальон этот охранялся заклятиями гораздо более могущественными, чем те, что хранит в себе великая Книга Судеб… Поколебавшись немного, Конан снял медальон с магистра и повесил его себе на шею. Время, когда он презрительно отмахивался от волшебных штуковин, тоже минуло безвозвратно. А вдруг и этот медальон где-нибудь да пригодится?!
Не забыл он и про накидку. Конан снова облачился в нее, ибо путешествие по замку не было еще закончено. Слуги мертвы, но оставался еще сам хозяин. Карлика непременно нужно было найти и уничтожить.
Облачившись в чудесную накидку Тхутмертари, киммериец двинулся к выходу. Вдруг, словно вспомнив о чем-то, он вернулся к магистру-истукану.
– Ну что, Слуга Судьбы, как оно, Волшебство Стали?! – с сарказмом молвил Конан. – Ты простоишь здесь тысячи лет, пока ржавчина не разъест тебя. Ибо твоему хозяину не суждено будет перевести вторую часть заклинания и расколдовать тебя: я убью его скоро. Прощай, Слуга Судьбы, и наслаждайся Волшебством Стали!
Он не мог не сказать эти слова.
Так скверно Тезиас не чувствовал себя с момента своего воскрешения. По-видимому, он переоценил свои силы. За какие-то два дня и ночь он успел вызвать из Будущего Джейка Митчелла и доктора Фонтанелли, инсценировать нападение полчищ гипнотических карликов на войско Конана, создать живой мираж на равнине, устроить несколько других удачных фокусов, наконец, сразиться со стигийской волшебницей и ее адскими тварями. И хотя в конечном счете он победил, победа эта далась слишком дорогой ценой – для него и его верных слуг. Все, что он мог сделать для них – проводить монахов в их пещеру. Уходя, он столкнулся с Брахо. Впервые магистр осуждающе смотрел на него и впервые, глядя в самые глаза карлика, сказал:
– Мне очень горько, что твои затеи, хозяин, приводят к гибели моих братьев. С момента твоего воскрешения погибли уже шесть монахов. А ради чего?
Тогда Тезиас исчез, так ничего и не ответив магистру. Но его нескрываемый упрек «А ради чего?» до сих пор звучал в мозгу карлика. Действительно, ради чего?
Однако Великая Душа сейчас не был в состоянии анализировать свои поступки. Он сделает это завтра, А теперь нужно спать – до рассвета остался какой-то час…
И все же Тезиас не мог уснуть, не сделав еще одного дела. Он должен извиниться перед магистром. Брахо обязан знать, как ценит и уважает своих слуг Великая Душа.
– Брахо! – позвал он.
Обычно магистр материализовывался в течение нескольких секунд. Иногда на это уходила минута – если Брахо был занят чем-то очень важным, он сначала заканчивал дело или передавал его другому монаху, а потом лишь спешил к хозяину. Но более минуты ждать магистра никогда не приходилось.
Минута прошла. Брахо не появлялся.
– Брахо! Магистр, я зову тебя! – повторил Тезиас.
Снова ничего. Возможно ли, чтобы магистр обиделся на своего хозяина?! Все может быть, ведь он тоже человек…
– Брахо! Явись немедленно: я приказываю! Я прошу, приди!…
Голос Тезиаса сорвался на крик. Магистр не появлялся. Может быть, он не желает прибегать к обычной телепортации? Или не может?
Тезиас обязан был это выяснить, причем немедленно. Если Брахо упорствует, Великая Душа напомнит, кто здесь хозяин, если магистр в беде, Бог поможет своему верному слуге. Так и должно быть.
Тезиас отдал своему телу мысленный приказ. Оно исчезло из рабочего кабинета, чтобы в следующий миг появиться в Пещере Синих Монахов.
То, что увидел воскресший Бог, заставило его, в немом ужасе схватившись за голову, опуститься на хладный каменный пол. Заклинание Стали он перевел совершенно правильно…
Джейк Митчелл решил перенести часть оружия с «Черного коршуна* к себе в комнату. Во-первых, рассудил он, вертолет был и так прекрасно оснащен, и обыкновенные пистолеты с ружьями не добавляли ему боеспособности. Во-вторых, и эта причина была главной,
Джейк замыслил утаить часть оружия от карлика: мало ли чего… Всегда нужно иметь свои козыри.
Удачно исполнив задуманное, американец возвращался обратно к вертолету. Вступив в зал, он сразу заметил скрюченную фигурку профессора в небольшой нише у отдаленной стены. Одного взгляда хватило опытному «солдату удачи», чтобы понять, чем занят старый приятель. Вертолет был обложен динамитными шашками, снятыми с него же, от них к убежищу дока тянулись черные провода; сам же док колдовал над ящиком, который ничем иным, кроме как пультом взрывного устройства, служить не мог.
– Каналья!!! – вытаращив глаза, взревел Джейк. – Что ж ты делаешь, гад?!
Не отвечая ни слова, док нажал на рычаг. Джейк непроизвольно зажмурил глаза. Однако ужасающего взрыва не последовало.
– Проклятие, – пробормотал Фонтанелли. – Я забыл подключить этот проводок.
Американец выхватил свой браунинг.
– А ну, стой, каналья! Руки за голову, и лицом к стене! Живо, иначе я продырявлю твою ученую башку!
Доктор Фонтанелли не выносил угроз. В сторону Джейка ударил тонкий малиновый луч – это седовласый профессор стрелял в компаньона из лазерного бластера. Стрелок он был неважный – луч только оцарапал стену рядом с американцем.
Реакция бывалого рейнджера была мгновенной. Раздался выстрел, и Фонтанелли беззвучно упал на живот. Джейк подбежал к доку. Тот не шелохнулся. Несколькими выстрелами в упор Митчелл разрушил пульт взрывного устройства. Сердце американца бешено колотилось. Он дернул дока за бороду – изо рта потекла струйка крови.
– О черт! Я же убил дока! Нужно сообщить Тезиасу! И он бросился прочь из пещеры.
Джейк Митчелл мчался по главному коридору. Где же этот проклятый карлик? В кабинете его нет, где же он тогда? Может, лечит своих гомиков? Поворот, еще поворот, скоро Пещера Синих Монахов…
Внезапно Джейк на что-то налетел. Вернее, на кого-то. То был человек, выходящий из-за поворота навстречу ему. Во всяком случае, Джейк ощутил столкновение с человеком, таким же крупным, как и он сам. Американец мгновенно отскочил назад, в руке у него появился пистолет.