Войлок
Жить надо без суфлёров, зато с антрактами —Пусть все уйдут есть булки и шоколад.Я буду слушать, кутаясь в свой халат,Как он берёт дыхание между тактамиСамой простой и искренней из баллад.
Небо поизносилось и прогибается,Пузом накрыв обломки больших держав.Дыры в нём – с море Беринга или Баренца! —Я ощущаю, как она улыбается,Ночью, на кухне, трубку плечом зажав.
Поизносилось, служит бедняцким пологом,Даже стекляшки реденькие дрожат.Время за воротник меня тащит волоком.
И голова набита тоской как войлоком,Словно у старых плюшевых медвежат.
21 сентября 2004 года
Три цента
Да что у меня, нормально всё, так, условно.Болею уже, наверно, недели две.Мы вроде и говорим с тобой, а дословноИзвестно всё, как эпиграф к пустой главе.Не видимся совершенно, а чувство, словноНошу тебя, как заложника, в голове.
Пора, моё солнце, слишком уж много разницРастрескалось – и Бог ведает, почему.И новое время ломится в дом и дразнитИ хочет начаться, тычется носом в тьму.Как будто к тебе приходит нежданный праздник,А ты разучилась радоваться ему.
Пора, моё солнце, глупо теперь прощаться,Когда уже всё сказали, и только стон.Сто лет с тобой не могли никак натрещаться,И голос чужой гудел как далёкий фон,И вот наконец нам некуда возвращаться,И можно спокойно выключить телефон.
И что-то внутри так тянется неприятно —Страховочная верёвка или плацента,И резать уже бы, рвать бы – давай-ка, ладно,Наелись сцен-то,А дорого? – Мне бесплатно,Тебе три цента.
Пора, моё солнце, – вон уже дует губкиПодружка твоя и пялится за окно.Как нищие всем показываем обрубкиСвоих отношений: мелочно и смешно.Давай уже откричимся, отдёрнем трубкиИ, воду глотая, камнем уйдём на дно.
Ночь с 29 на 30 сентября 2004 года
Францу Кафке
Резво и борзо,Выпучив линзы,Азбукой Морзе,Пластикой ниндзя,Донельзя близко,Лезвийно резко,Чтоб одалиской —За занавеску;
Пулей сквозь гильзу,Нет, безобразней:Смёрзшейся слизью,Скомканной грязью,
Чтоб каждый сенсорВздрогнул, как бронза:«Боль – ты – мой – цензор,Боль – ты – мой – бонза»;
Медленно, длинно,Словно он сам – за,В панцирь хитинаБросят вонзаться(Вот бы хребтинуПерегрызать за!..)
Яблоко в спинуГрегора Замзы.
Как в самом делеПросто до жути:Боли хотели —Так торжествуйте.
Небо как пемза.Окна без солнца.Боль – ты – мой – цензор.Боль – ты – мой – бонза.
Будто угрозу,Видно не сразуЗоркую язву,Что одноглаза;Казнь вызывалаСтыдные слезы:Сеет заразуЗлая заноза —Вьёт свои гнёзда,Ширится бездной.И стало поздно.И бесполезно.
Вырвался.Взвился.
Тельце, как пнули —Лязгнуло гильзойПущенной пули.
Ночь с 7 на 8 октября 2004 года
«Без всяких брошенных невзначай…»
Без всяких брошенных невзначайЛинялых прощальных фраз:Давай, хороший мой, не скучай,Звони хоть в недельку раз.
Навеки – это всего лишь чайНа верхние веки глаз.
Всё просто, солнце – совьёт же таГнездо тебе наконец.И мне найдётся один из стаКрасавчик или наглец.
Фатально – это ведь где фатаИ блюдечко для колец.
И каждый вцепится в свой причалШвартовым своим косым.И будет взвизгивать по ночамНаверное даже сын.
«Любовь» – как «обувь», не замечал?И лучше ходить босым.
19 октября 2004 года
Кому-то
Впитать – и всё унести под кожей.И ждать расстрела auf dem Hof.Сутуло слушать в пустой прихожейГустое эхо твоих духов.
Инфинитивами думать. СлякотьМесить и клясться – я не вернусь.И кашлять вместо того, чтоб плакать,И слушать горлом проклятый пульс,
Что в такт ударным даёт по шее,Пытаясь вырваться изнутри.Из тесных «здравствуй», как из траншеи,Хрипеть – оставь меня. Не смотри.
Фотографировать вспышкой гневаВсё то бессчётное, что не мне.И сердцу будто бы – ты вот, слева!А ну-ка быстро лицом к стене!
И хохотать про себя от злобы,В прихожей сидя до темноты:
Со мной немыслимо повезло быКому-то, пахнущему, как ты.