Они сели за его стол и начали просматривать папки.
Ещё за два квартала от клуба «Масок смерти» Карелла и Клинг увидели на стенах домов всё учащающиеся надписи краской с именем президента клики. «Он зовёт себя Эдуардом I», — сказала Мидж, и в этих шести кварталах Западного Риверхеда надписи «Эдуард I» так же изобиловали, как портреты Мао Дзэдуна в Китае. Сам район был невообразимой смесью белых, чёрных и пуэрториканских лагерей, где каждый приблизительно очерченный анклав теснился среди других, опасно просачиваясь в вожделенные ничейные земли. По данным досье из 101-го, Эдуардо Портолес жил, не доходя двух кварталов до здания клуба, в доме № 1130 на Конкорд-авеню, между пуэрториканской бодегой (по-испански - кабачок) и лавочкой, торгующей сонниками, целебными травами, астрологическими книжками и тому подобным. Разумеется, на изуродованных почтовых ящиках в вестибюле не было фамилий, но данные 101-го говорили, что Портолес живет на верхнем этаже дома в квартире № 43.
На этот раз Карелла и Клинг встали по обеим сторонам двери, когда Карелла приготовился постучать. Они не вытащили пистолеты, но расстегнули пальто, где кобуры были наготове. Однако это было излишним. Дверь открыла маленькая девочка, глядящая на них снизу вверх во все глаза.
— Здравствуй, — сказал Карелла.
Девочка не отвечала. Может быть, ей было пять лет, и уж никак не больше шести. Она была в ситцевом платьице, босиком, с большим пальцем во рту. Она молчала и смотрела на них не мигая.
— Как тебя зовут? — спросил Карелла.
Девочка не отвечала.
— Думаешь, она понимает? — спросил Клинг.
— Сомневаюсь. Hablas tu espanol? (Ты говоришь по-испански?) — продолжал Карелла. Девочка кивнула.
— Esta alquien contigo agui? (Кто-нибудь с тобой есть?) —девочка отрицательно покачала головой.
— Estas sola? (Ты одна?)
— Si. (Да.) — ответила она, кивая. — Да, я одна.
— Quien vive aqui contigo? (Кто живёт с тобой?)
— Eduardo у Constantina, — ответила девочка.
— Что она сказала? — спросил Клинг.
— Говорит, что живёт здесь с Эдуардо и Константиной. Но сейчас она одна, с ней никого нет. Не знаю, знает ли она, что они убиты.
— Давай посмотрим в квартире, — сказал Клинг.
— Perdoname, — сказал Карелла девчушке, — nosotros queremos entrar. (Извини. Мы хотим войти).
Девочка отступила в сторону. Входя в комнаты, Карелла спросил её:
— Como te llamas? (Как тебя зовут?) — и девочка ответила:
— Мария-Лючия.
На кухонном столе стояла грязная посуда, в раковине громоздились кастрюли и сковородки. В гостиной был включён телевизор, но ручка громкости, видимо, была сломана и мультипликационные герои скакали по экрану в немой погоне, без слов и музыки. В спальне на полу беспорядочной грудой, как бы брошенные в спешке, лежали мужская и женская одежда. В некрашеные доски пола впиталось много крови, белые простыни на постели были перепачканы тусклыми буровато-красными пятнами. В одном месте на стене виднелся кровавый отпечаток руки.
Мария-Лючия стояла в дверях и смотрела на них.
Единственный пуэрториканец в их отделе — детектив Алекс Дельгадо был на больничном с гриппом, поэтому они вызвали к себе патрульного Гомеса, отдыхающего в дежурке перед телевизором, и попросили его вести допрос девочки. Гомес спросил у них, о чём он должен говорить с ней.
— Постарайся узнать, что случилось, — ответили они ему. Вот что случилось.
Гомес: — Что ты делала одна дома, маленькая?
Мария: — Я ждала.
Гомес: — Кого ты ждала?
Мария: — Эдуардо и Константину. Они ушли.
Гомес: — Куда они ушли?
Мария: — Я не знаю.
Гомес: — Сегодня?
Мария: — Нет.
Гомес: — А когда же? Вчера вечером?
Мария: — Много вечеров назад.
Гомес: — Ну, сколько вечеров?
Мария: — Я не знаю.
Гомес: — Она, наверное, не умеет считать, Ты умеешь считать, Мария?
Мария: — Мария-Лючия.
Гомес: — Мария-Лючия, si, si. Умеешь считать?
Мария: — Да. Один, четыре, два, семь.
Гомес: — Она не умеет считать.
Клинг: — Спроси её, может быть, это было в воскресенье вечером?
Гомес: — Это было в воскресенье вечером?
Мария: — Да, в воскресенье.
Гомес: — Очень хорошо, Мария.
Мария: — Мария-Лючия.
Гомес: — Да, Мария-Лючия.
Карелла: — Спроси, кто с ней живёт ещё дома?
Гомес: — Маленькая, а кто ещё с тобой живёт дома?
Мария: — Эдуардо и Константина.
Гомес: — А кто ещё?
Мария: — Никто.
Гомес: — Только они? А мама и папа?
Мария: — Мама и папа живут у «ангелов».
Гомес: — Тогда кто Эдуардо и Константина? Они тебе родные?