Мария: — Эдуардо мой брат. А Константина — моя сестра.
Гомес: — А они ушли вечером в воскресенье?
Мария: — Да.
Гомес: — И тебя оставили совсем одну дома?
Мария: — Да.
Гомес: — Почему же они так сделали, chiquilla (малышка)?
Мария: — Мужчины.
Гомес: — Мужчины? Какие мужчины?
Мария: — Да, мужчины, которые пришли.
Гомес: — Мужчины были у вас вечером в воскресенье?
Мария: — Да.
Гомес: — Какие мужчины?
Мария: — Я не знаю.
Гомес: — Сколько их всего было?
Мария: — Я не знаю.
Гомес; — А как их звали? Они друг друга называли по именам?
Мария: — Нет.
Гомес: — Ну, какие они были из себя?
Мария: — Я не знаю.
Гомес: — Ты не помнишь, какие они были?
Мария: — Я их не видела.
Гомес: — Но они были у вас, это правда?
Мария: — Да. Они пришли, чтобы забрать Эдуарда и Константину.
Гомес: — Ну, а где ты была тогда? Раз их не видела?
Мария: — В туалете.
Гомес: — Они не знали, что ты в туалете?
Мария: — Нет. Я испугалась. Я совсем тихо сидела.
Гомес: — Испугалась чего, малышка?
Мария: — Шума.
Гомес: — Что за шум был?
Мария: — Константина кричала.
Гомес: — А ещё какой шум был?
Мария: — Как в Лоиса Алдеа. На фиесте святого Иакова.
Карелла: — Что? Что она сказала?
Гомес: — Это такой праздник ежегодный в июле. Пускают ракеты и процессия трогается в путь. Мария-Лючия! Ты говоришь о ракетах? Был такой шум, как от ракет?
Мария: — Да. Совсем как ракеты в Лоиса Алдеа.
Клинг: — Боже мой! Она слышала, как эти гады расстреливали её брата и сестру.
Карелла: — Господи!
Клинг: — Спроси её, что там делал Кингсли.
Гомес: — Кингсли?
Карелла: — Бородатый белый. Спроси её, что он там делал?
Гомес: — А зачем бородатый дядя был у вас в доме?
Мария: — Разговаривал. С Эдуардо и Константиной.
Гомес: — О чём они разговаривали?
Мария: — Много разговаривали. Я не знаю о чём. Я не понимаю. Они тихо разговаривали. Когда этот дядя был у нас, было тихо. А потом стал шум. Я пошла в туалет и потом стал шум.
Клинг: — Сегодня четверг. Думаешь, она была всё время одна в квартире с воскресенья?
Гомес: — Ты из дома потом выходила?
Мария: — Нет.
Гомес: — Почему же?
Мария: — Я знала, что Эдуардо и Константина придут.
Они вернулись в этот дом и поочерёдно опросили всех жильцов на каждом этаже. Никто ничего не слышал и не видел. Девочка Мария-Лючия описала шум, «как будто ракеты в Лоиса Алдеа», а в доме ни один человек ничего не слышал. И это вечером в воскресенье, когда, надо думать, большинство людей уже были дома после уикэнда, готовясь к завтрашнему рабочему утру.
Клуб «Масок смерти» помещался в заброшенном доме на углу Конкорд и Сорок Восьмой. Карелла и Клинг увидели гонца, вбегающего в двери клуба за несколько минут до того, как они подошли. Они знали, что об их появлении уже предупреждены, но никаких осложнений не предвиделось; уличные банды в этом районе, за исключением нескольких, охарактеризованных Бруэном как «заклятые ненавистники полицейских», обычно не лезли на рожон против представителей правопорядка и, более того, даже усердно афишировали своё законопослушание. Тем не менее, Кареллу и Клинга остановили на входе. Преградивший им путь парень с усами а-ля Сапата был в армейской шведской куртке, когда-то белой, но теперь такой грязной и затёртой, что она больше походила на камуфляжную накидку для войны в джунглях. Он стоял на высоком крыльце и молча глядел вниз на полицейских, как бы ожидая, что они вторгнутся на его территорию. Карелла ступил на первую ступеньку и парень произнес: «Вот тут».
— А? Что «тут», парень? — спросил Карелла.
— Тут и остановитесь.
— Я из полиции, — сказал Карелла, досадливо махнув личным жетоном перед лицом парня.
— У вас есть ордер на вход в помещение? — спросил парень.
— Как тебя зовут? — спросил Карелла.
— Меня зовут Пачо. У вас есть ордер на вход в это помещение? — опять спросил парнишка.
— Нам нужен кто-нибудь, кто мог бы знать Эдуардо Портолеса, — сказал Карелла. — Или его сестру Константину.
— Ордер у вас есть, чтобы входить к нам? — настаивал Пачо.
— Смотри-ка, Стив, пластинку-то совсем заело, — заметил Клинг.
— У вас есть договор о съёме этого помещения? — спросил Карелла.
— Чего? — удивился Пачо.
— Я спрашиваю, вы платите за съем помещения?
— Нет, мы не платим. Всё равно, у вас нет права вхо...
— Пачо, не расстраивай меня, ладно? — ответил Карелла. — Сегодня холодно, и мне неохота быть тут, в Риверхеде, да ещё возиться с сопляком, думающим, что он прямо Гораций, защищающий мост от врагов. Ну-ка, убирайся с дороги и, давай-ка, мы войдём, пока не откопали всяких обвинений, чтобы предъявить тебе. Понятно, Пачо?