— Кто какой мост защищал? — переспросил Пачо.
Оба детектива уже поднимались вверх. Оба расстегнули третью пуговицу пальто, в случае, если придётся выдёргивать оружие, если у Пачо окажется что-либо помимо кулаков в необъятных карманах его грязной армейской куртки и если у него хватит глупости попытаться вытащить это из кармана. Пачо повернулся назад, всё ещё не вынимая руки из карманов.
— Я вас провожу наверх, — сказал он. — А то как бы чего не вышло.
Этим он ухитрился не уронить своего достоинства. Нарочно повернулся к ним спиной, показав громадную чёрную химеру, нарисованную люминесцентными красками, с выхлёстывающим из пасти огненным языком, окружённую буквами «Маски смерти», да ещё прибавил себе весу, давая понять, что он влиятельный человек, и без него им нельзя гарантировать себе безопасность. Для Кареллы и Клинга всё это были обычные дерьмовые выверты. Даже эта жуткая химера на спине — и у Портолеса в доме тоже была такая же шведская армейская куртка с точно такой же химерой на спине — даже она, хотя и приятное разнообразие после избитых черепов с костями, всё же была ерундой, рассчитанной поразить зрителя. Они пошли наверх вслед за Пачо, с невольной гримасой на лице — отчасти от дурацкого полувоенного ритуала, который Пачо вынудил их соблюдать (в этот момент они как-то не подумали, что и сами они принадлежат к полувоенной организации), а отчасти из-за вони от кухонных отбросов и экскрементов на лестнице. На площадке стоял ещё один парень в такой же куртке.
— Ну? — сказал он Пачо, ожидая пароля от него, хотя, безусловно, знал его, как члена своей банды.
— Но-ты-родам, — ответил Пачо, что-то похожее, но непонятное для Кареллы.
— Кто эти двое? — спросила вторая маска смерти.
— Детективы Карелла и Клинг из 87-го отделения, — сказал Карелла, — Вы кто?
— Тру-Блю (true blue — верный королю, по синему цвету, символу монархистов и консерваторов. Также марка сигарет.).
— Весьма приятно, — сказал Карелла. — А во что трубишь?
— Моё имя взято не с каких-то поганых сигарет, — обиделся Тру-Блю.
— А откуда же оно у тебя взято? — скучливо осведомился Клинг.
— Эдуардо мне дал это имя. Потому что я верный.
— Эдуардо тут вами заправляет? — спросил Клинг.
— Ага, но сейчас его тут нет, — ответил Пачо.
— Он будет тут?
Обе «Маски» обменялись взглядами, значение которых было бы понятно любому.
— Конечно, — ответил Пачо, — но когда, мы не знаем.
— Подождём, — сказал Карелла.
— Есть тут кто, с кем пока можно поговорить? — спросил Клинг.
— Генри здесь, он секретарь.
— И где ваш Генри?
— Он там, — Тру-Блю мотнул головой в сторону дверного проёма с отсутствующей дверью.
— Вы о нас ему объявите или нам прямо туда идти? — вопросил Клинг.
— Я лучше ему скажу, что вы пришли, — сказал Пачо, — а то как бы чего не вышло.
Карелла зевнул. Пачо пошел по коридору и исчез за косяком несуществующей двери. Тру-Блю не спускал с них глаз.
— Тепло в доме есть? — спросил Карелла.
— Нет.
— А вода?
— Нет. Нам не нужно ни тепла, ни воды. Мы «Маски смерти».
— Хм-м-м... — произнёс Карелла.
— Мы обходимся.
— Да уж, приходится!.. Да что у вас там происходит? Совещание по поводу прибытия полиции из центра?
— Мне что-то кажется, вы не из нашей полиции.
— Что, всех детективов здесь знаешь?
— Почти всех. И меня они тоже знают.
— Хм-м-м... — уронил Карелла, и Пачо появился в коридоре.
— Всё в порядке, — объявил Пачо. — Он вас примет.
— Как мило с его стороны, — сказал Клинг Карелле.
— О, да! — ответил Карелла.
Они вошли в комнату, где все стены были украшены фотографиями голых женщин, вырезанными из низкопробных журналов и покрытыми лаком для сохранности. Блестящие картинки были налеплены на стенах от пола до потолка. Различные территориальные претензии членов банды на определённые анатомические части этих леди, были зафиксированы их подписями на снимках. Имена парней красовались на грудях, ягодицах, бёдрах, пахах и накрашенных ртах с ухмылкой до ушей.
Посреди этой ошеломляющей выставки красоты, на пухлой красной бархатной банкетке, как умудрённый годами жрец, восседал молодой человек в очках, с тонкими китайскими усиками, поигрывающий длиннющим хлебным ножом.
Карелла понял, что это и есть Генри, и ещё понял, что Генри на испуг не возьмёшь — уже одно владение этой кухонной принадлежностью в подобной ситуации могло быть поводом к предъявлению обвинения и обыску всего клуба. Генри безусловно заранее знал, что пришли из полиции, и мог прекрасно спрятать нож под пухлую подушку, покоящую его зад.