Я уже вам говорил, что нападение — очень сложная операция, и вот почему. Нужно было покончить сразу с двумя кликами. Были «Алые мстители» и были «Маски смерти». Мы их зовём просто «Рожи смерти», потому что у них половина ребят — наркоманы, хоть они никогда в этом не признаются. Мы, конечно, никогда в лицо не называем их «Рожами», потому что в ответ последует резня. С этими типами нужно быть поаккуратнее, они больно чувствительные. Вот как Джо-Джо чуть не зарезали перед школой на Вэнси — одному из «Алых» показалось, что он загляделся на ихнюю курочку. Господи, хотел бы я видеть хоть одного из своих парней, кто опустился бы до такого! Ну, дело не в этом. У них вообще в головах ералаш. Они вечно ищут повода придраться к нам, когда мы просто делаем своё дело и стараемся делать, что нужно. Кто, например, убрал чуть ли не всех толкачей в нашем районе? Мы. А об этом никто и не вспомнит. Они вечно про нас невесть что распускают, а сами ничего не понимают. У меня хорошая группа, мы все хорошие. Мы стараемся показать пример всем остальным. Я президент, н я всегда стараюсь делать добро. Это пример для моих людей!
Я принял решение о нападении как раз после новогодних праздников. Я ночей не спал, всё ходил и думал. Я решил, что единственный способ заставить их одуматься, — это ударить по больному месту, в самый центр, по вождю, показать им, что мы ничего не боимся. Я ни с кем в этом не советовался. Даже с моей женщиной — Той — не говорил, ни звука ей не сказал. Я всё это сам детально продумал. Потом сказал Доку, моему полномочному представителю, и Мейсу — моему военному советнику, и выслушал их мнение. Они оба сказали, что это правильное решение. Да неважно, что бы они там ни сказали, главное в том, что я решил. Но я показываю своё уважение к их словам. Настоящий вождь должен знать, когда нужно и слушать, а не только действовать. План был следующим — послать Чинго и двух боевиков и достать президента «Алых мстителей» и президента «Рож». Но получилось так, что Чинго здорово перевыполнил план.
Пацанчик — это, конечно, несчастный случай, я уж объяснил. Но, кроме того, когда Чинго на втором заходе со своими ребятами вломился в хату к «Роже», там был ещё чужой фраер, блондин. Сидел и болтал с «Рожей» и его девчонкой. Мы не знали, кто он такой. Потом уж из газет узнали. Всё, что увидел Чинго, — это белый мужик, с бородой, лет двадцать пять, двадцать шесть, сидит и говорит с двумя метисами. Его задание было пришить президента. Девчонке не повезло. Нечего ей было связываться с типом вроде него, который тормозит мирные переговоры и сам ставит себя в уязвимое положение. Тут сам должен знать, на что идёшь. А чужой мужик — дело другое. Не мог же Чинго развернуться и уйти, раз уж он вошёл. Первых трёх он с ребятами уже сделал, они уже лежали под брезентом в грузовике внизу. Он должен был кончить свою работу, так что этому бородачу тоже не повезло. Тут на них хватило четырёх секунд. А если кто в доме и слышал чего, то они давно учёные, что надо помалкивать, а то мы их тоже подожжём.
Мы дурака не валяем.
Или вы наши друзья, или враги.
Глава 2
Его собеседником по телефону был свободный журналист, задумавший большую статью о влиянии телевидения на насилие в обществе. Нет, это не название, поспешно объяснил он.
Это только тема исследования. Заглавие должно быть кратким и броским. Заглавие, продолжал он своё объяснение, почти так же важно, как первая строчка в любом произведении, — это крючок, который должен сразу зацепить внимание читателя и уже не отпускать его, как бы он не извивался и не дёргался.
Собеседника звали Монтгомери Пиэрс-Хойт. Детектив Майер Майер — в норме, терпеливый человек — сразу почувствовал недоверие и стал слушать длинные объяснения его литературного замысла со скукой, граничащей с сомнабулизмом. Прежде всего, его недоверие было вызвано этой двойной фамилией. В его квартале у всех были простые фамилии, без претенциозных удвоений. Удвоение — прерогатива фасонистых компаний как Колгейт-Палмолив или Доу-Джонс. Затем Майер Майер никогда ещё не встречался ни с кем, кого бы звали Монтгомери. Единственный Монтгомери, о котором он слышал, был Монтгомери Уорд, но это совсем другая область. А сейчас он с кем разговаривает — с человеком или компанией?