Заканчиваю статью ближе к утру. У нас в офисе нет какого-то строгого графика, поэтому все подтягиваются ближе к обеду. Когда я прихожу, главный редактор уже на месте.
— Как съёмка? Юрка сказал, что все прошло неплохо.
— Угу. Текст я уже набросала. Глянешь? Там есть один спорный момент.
— Может, ближе к вечеру, если успею. Тут настоящий дурдом, — Лина обводит заваленный бумагами стол. Мне же, по-видимому, придётся запастись терпением. В конце концов, я только мечтаю занять её место. Главная здесь — она… Ей и командовать.
Иду к себе. Новый номер уже отдан в верстку, так что работы как таковой нет. Зато на вечер намечено две презентации, на которых мне следует быть. Я готовлюсь к этому. Быть красивой, модной и до чёрта востребованной — тоже труд. Только идиотки думают, будто это легко.
— Скукота. — На стол ложится распечатка с моим текстом. Поднимаю взгляд на главреда. — Но если Казак не зарежет концовку, считай, дело сделано.
— Думаешь, на это есть хоть один шанс? — скептически поджимаю губы.
— А ты попробуй. Других вариантов у нас нет. Мы не можем выпустить такую статью без его ведома. Это чревато.
— И что же мне делать?
— Позвони ему! Что ты как в первый раз?
Глава 3
Андрей
— А здесь мы установим балетный станок! — Мишель неуклюже подрыгивает и поворачивается вокруг себя, что, наверное, должно изобразить пируэт. У моей дочери ДЦП, но кто сказал, что это может помешать заняться балетом, когда она так этого хочет? — Ну что ты молчишь, папа! — негодует моя малышка. А после, оставив танцы, забирается ко мне на колени и, обхватив мои колючие щёки ладошками, заставляет на себя посмотреть. Один её глаз все ещё немного косит. Это довольно распространённое осложнение. Зато у неё прекрасная речь. И блестящие мозги.
— А что тут сказать? Когда ты уже всё решила, — рывком поднимаюсь с кресла, не выпуская Мишель из рук. Её хрупкое жилистое тельце напрягается, раскосые глаза наполняются хитрым блеском, она уже знает, что я задумал. Подбрасываю её высоко-высоко, чтобы оправдать ожидания дочери. Та звонко и ужасно заразительно хохочет.
— Папа! Я сейчас упаду! Упаду!!!
— Вот ещё! Привыкай. В балете знаешь, сколько поддержек!
— А это как?!
— Когда тебя партнер на руках таскает.
— И подбрасывает?!
— Ну, может, не совсем… — замечаю туманно, потому как на балете, кажется, ни разу и не был. Этот вид искусства меня не привлекает. Совсем. — Ох, дамочка, похоже, вы сегодня плотно пообедали… Слезай с отца. А то у меня поясницу заклинило.
На самом деле это, конечно, не так. Нет, спину я и впрямь сорвал, но моя крохотная по любым меркам дочь к этому непричастна. Это я, дурак, переборщил вчера в зале, в надежде выпустить пар.
— А в комнате принцессы что мы сделаем? — интересуется Мишель, когда я осторожно опускаю её на пол.
— Понятия не имею, — я хмурю брови. — И если уж на то пошло, я вообще не уверен, что принцесса захочет нам продавать свои комнаты.
М-да… Подстава. Обычно ведь хозяева коммуналок спят и видят, чтобы их расселили. Но собственница двух комнат в доходном доме, что заприметил мой риелтор, вложила в реставрацию принадлежащих ей квадратных метров столько сил, что я очень сомневаюсь, будто теперь она захочет их продать. Тут я не склонен верить шустрой бабе, которая организовала показ. Жопой чую какую-то подставу. Но всё равно хочу… Хочу выкупить всю коммуналку подчистую. Вид из окон там охрененный. Да и вообще… Мне, наверное, от деда-академика передалась тяга к истории. Или же свою роль сыграло то, что первые десять лет своей жизни я провёл в квартире, подобной этой. Пока дед не был вынужден продать ее за долги.
— Я бы тоже не захотела. — Мишель тяжело вздыхает и сокрушённо качает головой. — И что тогда? У нас не будет этой квартиры?
— Не знаю. Ты чего повесила нос? Неужели она тебе так сильно понравилась?