Танцует Дон так себе, если честно, но Дэвид всё равно и этот его образ старается запомнить как можно крепче. Только тут кто-то нахально вмешивается и лапает Дона, подойдя со спины. Тот замирает, ошарашенный наглыми прикосновениями к груди, животу, паху — но возмущения не показывает: он видел уже, что тут это нормально, и размахивать своим уставом в чужом монастыре не намерен. Оглядывается на приставучего пьяного паренька, совсем молоденького, качает головой и красноречивым жестом показывает на Дэвида: «Я с ним». Парнишка отвечает что-то вроде «Ну и дурак» и удаляется. Дон растерянно смеётся и кричит Позу на ухо: «Он решил, что я зря тебя предпочёл». Дэвид пожимает плечами, и тут как раз музыка сменяется — удобный повод вернуться к стойке бара, немного поговорить.
— Он по-своему прав, — поясняет произошедшее Дэвид. — Здесь ценится молодость и красота, а ни тем, ни другим я не блещу, как видишь. Мне ещё везёт, что я до сих пор выгляжу почти на двадцать пять. Мои тридцать два — это старость здесь…
— Ты шутишь? Ты сумасшедше красивый.
— Да ну, брось. Тощий, бледный, носатый… ещё и пятнистый, как леопард.
— Пятнистый? Поз, ты про… это, что ли? — Дональд, осмелев от удивления — и немного от алкоголя — касается кончиками пальцев россыпи родинок на щеке Дэвида.
— А про что ещё? Сейчас я уже смирился и бросил стесняться, а поначалу…
— Ну и бестолочь ты. Они меня с ума сводили, — признаётся Дон, продолжая движение пальцев вслед за точками ниже — к шее, ключицам, где воротник рубашки не даёт увидеть продолжение этого «пути». — Я старался о них не думать… а потом по ночам, во сне, целовал каждую, — он тянется вперед и целует их теперь наяву: скулу, шею. Дэвид сначала напрягается от неожиданности: Дон ласкает его у всех на виду! Не то чтобы кто-то смотрел, но всё-таки… Но потом всё же доверчиво подставляется под его ласки, приподнимая голову.
Оторвавшись от видимой части родинок, Дон за бёдра прижимает его крепче к себе и с улыбкой любуется. И прекраснее этой улыбки и этих лучащихся — любовью? — карих глаз Дэвид в жизни не видел вообще ничего.
— Красота в глазах смотрящего, Дон, — улыбается он в ответ. — Если я скажу, что ты просто невероятно красив, лучше сразу поверь мне.
Дональд снова краснеет, и улыбка его становится смущённой, и оторвать от него взгляд никак не получается. Получается только податься ему навстречу — и целовать. Но почему-то именно в этой обстановке, где целовать его можно свободно, ничего не опасаясь, Дэвиду лезут в голову самые горькие мысли — о мире за пределами Канал-стрит, реальность которого скоро снова накроет их с головой. Реальность, где он сам — неприметный учитель истории, практически выхолощенный образ, специально сконструированный, чтобы привлекать как можно меньше внимания гиперсексуальных подростков обоего пола. Где Дональд — отец семейства, за которое он в ответе, несмотря ни на что, до самого конца. «Бойся исполнения своих желаний, — думает Дэвид, — ведь за всё в конце концов придётся платить. И не только тебе, ему тоже». Он холодеет. «Я эгоист, — понимает он. — Я так хотел этой встречи, я так его хотел, что старательно не думал о том, как он будет жить — после этого. Мне-то что, я всегда был один — и всегда буду, видимо… Вольный, как ветер, хм. А ему теперь жить с осознанием собственной измены, всю жизнь этим мучиться — ради чего? Ради нескольких дней моего удовольствия? Господи, какой я эгоист». Но Дональд обнимает его так бережно, будто сокровище, и едва слышно стонет в ответ на влажный поцелуй в шею, и прижимается крепче, и дышит взволнованно и глубоко… И Дэвид успокаивается немного: всё-таки Дон действительно наслаждается этой встречей. Может быть, он не так уж сильно возненавидит себя — и Дэвида — после.
***
Они возвращаются в гостиницу, устав от шума и многолюдности клуба — и, как ни странно, быстро засыпают в объятиях друг друга. Но через какое-то время Дон просыпается от нежных поцелуев Дэвида — и вспоминает, о чём просил его Поз. У него немного кружится голова — от волнения — и от желания. Дэвид, наверное, проснулся немного раньше и разобрался со своей загадочной подготовкой, пока Дон всё ещё спал, потому что ничем таким на глазах у Дона он не занимается. Просто, каким-то ловким трюком надев на него презерватив, привстаёт над ним — и опускается на его член, медленно и осторожно. Просит Дона не делать резких движений — и это сложно, но Дон, конечно же, сдерживается. Следующие минуты надолго становятся самым непристойным — и самым возбуждающим воспоминанием Дональда Скриппса.
Как Дэвид стонет на нём, как движется, как смотрит и кусает губы. Каким открытым, незащищенным выглядит. Как дышит. Как остро реагирует на прикосновения.
Как ошеломительны ощущения Дона. Как сложно не двигаться — и как приятно двигаться под ним, когда он просит, одними губами:
— Теперь можно. Давай. Трахни меня, Дон.
Как очевидно, что Дэвида действительно «ведёт», потому что — Дону непонятно, отчего — он кончает первым. Как от его сжимающихся мышц Дону почти больно. Какой яркий оргазм накрывает Дона, даже после всех этих ночей — как после долгого воздержания. Как непросто им, даже вдвоём, добраться до душа после всего этого.
Дон и так уже чувствовал почти нестерпимую нежность к Дэвиду. А после такого переживания он и вовсе теряется в охвативших его глубоких чувствах к нему. Дэвид тоже, кажется, как-то иначе смотрит в ответ. Как-то странно, печально и ласково улыбается. По-кошачьи ластится, тихо смеётся, прячет лицо у него на груди. Они снова засыпают, прижимаясь друг к другу. До утра остаётся всего несколько часов.
Комментарий к ЧАСТЬ 5
*Ты слышал, что в Ирландии творится? — 26 декабря 1998 на Британские острова (начиная с Ирландии) обрушился сильный ураган. Ему дали имя Стефан, в честь ирландского святого, которого чествуют в этот день. https://en.wikipedia.org/wiki/Boxing_Day_Storm_of_1998
**Ханука в 1998 не совпала с Рождеством, Познер чисто из вредности вспомнил о ней, потому что на Рождество ему вроде как тоже подарок не полагается.
***Тут, говорят, кино снимали, про геев. — В 1999 году на экраны выйдет британский сериал «Queer As Folk», к выходу которого многие относились так же скептически, как Дэвид. Сериал действительно снимали в Манчестере на Канал-стрит, и даже стеклянную телефонную будку у входа в клуб действительно зачем-то установили ))) https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D0%B4%D1%80%D1%83%D0%B7%D1%8C%D1%8F_(%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BB,_1999)
****«В мире достаточно невыдуманного горя, не правда ли, чтобы не высасывать из пальца» — Э.М. Форстер, «Комната с видом», перевод с английского Валерии Ноздриной.
========== ЧАСТЬ 6 ==========
Проснувшись под трезвон будильника, Дон как будто со стороны наблюдает в замедленной съёмке, как неотвратимо разбиваются оба их сердца. Дэвид не ноет, не жалуется. Он шепчет: «Спасибо за эту встречу, Дон». Он улыбается такой невероятно солнечной улыбкой, что Дону слепит глаза… И всё же у него не выходит полностью скрыть своё состояние. Он прижимается к Дону всем телом, ласково и крепко обнимает его и дышит его запахом, ни слова не говоря, как будто хочет надышаться. Жадно гладит ладонями, будто хочет натрогаться. Будто хочет — запомнить. Будто… готов к тому, что они больше не увидятся, уже едва выдерживает боль, но даже не пытается просить о чём-то большем. Дон несколько минут не может говорить, когда понимает это. Пытается сказать что-то ласками, поцелуями, но делает только хуже, потому что создаёт впечатление, что тоже прощается. Он сердится на себя, и тогда наконец получается произнести слова, застрявшие в горле: