— Ну всё, ему понравилось, — смеётся Дон.
— Какое счастье, — язвит Познер, не оборачиваясь.
— Да ладно вам, я просто так сказал. О, пианино! Круто. Наценка за него была?
— Нет, скидку дали. Правда! — смеётся Дон. — Поз сделал вид, что нам оно мешает, а хозяйке оно, видишь ли, дорого как память…
— Ох и хитрый же ты еврей, Познер!
— На том стоим…
— Ты чего там делаешь вообще? Иди сюда.
— Немножко погоди, эссе допроверяю…
Дон заглядывает на кухню, чтобы посмотреть, как дела у их совместного творения в духовке. Из кабинета ожидаемо доносится радостный голос Дейкина:
— Проверяешь? О! Дай посмотреть! Что за тема? Ха! Я это помню! Ты помнишь, Скриппс? — Стю принимается зачитывать отрывки вслух, наверняка через плечо Дэвида.
— Ну не мешай! — возмущается тот. — Дай мне закончить!
Дон усмехается. Десятка с лишним лет как не бывало.
— Стю, отстань от Поза, — кричит он.
— Ну как всегда, — бурчит тот, но, видимо, отстаёт. Через минуту заглядывает к Дону на кухню.
— Дай выпить, что ли. Только не шампанского и не эту вашу гейскую «маргариту»!
— Будешь выпендриваться — водки налью, — грозится Скриппс.
— Фу, точно как в гей-баре. Пиво есть?
— Конечно есть, есть пиво и вино, про остальное я шутил. А, джин ещё.
— Джин для печенек! — кричит из комнаты Дэвид.
— Не отвлекайся, Поз! — кричит в ответ Дон. Тот что-то недовольно бурчит.
Стю морщит лоб:
— Каких ещё печенек?
— А вот, попробуй, — Дон пододвигает к нему тарелку. — Рецепт его матери, он без них неделю прожить не может.
— Всё ясно, кто из вас жена, — ржёт Стю, и Дон машинально брякает в ответ:
— Мы меняемся, — и только потом соображает, что сказал. Это уже привычная шутка у них с Дэвидом, и Дон не сразу понимает, что ему впервые довелось пошутить об этом с кем-то ещё. Но Дейкин, разумеется, не может не экстраполировать эту информацию на их сексуальную жизнь и многозначительно изгибает бровь. Дон чувствует, что покраснел, и смущённо смеётся:
— Отъебись, Стю.
Не то чтобы он был неправ.
— Ну и как вы вообще, освоились друг с другом?
— Ну да, вполне. Мы же давно уже не чужие люди, знаешь.
— Ну всё равно, жить вместе — это другое. Ты вспомни, как мы притирались. Правда, так и не потрахались тогда, а… — ой! — восклицает он, потирая ушибленный затылок. — Больно же!
— Я не собирался с тобой трахаться, представь себе.
— Да я с тобой тоже, вообще-то, это я так… Имидж поддержать.
— Мы с Позом твой имидж знаешь где видели…
— Знаю, — вздыхает тот. — Вам даже пыль в глаза не пустишь, как с вами общаться?
— Да мы и так тебя любим, без всякой пыли, — Дон дружески толкает его плечом. — Пошли уже в комнату.
— Там Познер, — кривится тот.
— Да он сейчас закончит уже. Знаешь, как он с ними расправляется! Без церемоний.
Они садятся на диван.
— И что, ты снова играешь? — кивает Дейкин на пианино.
— Да, вспоминаю понемножку. Руки деревянные…
— Нормальные у него руки, не слушай его, — встревает Дэвид, не оборачиваясь. Дейкин ехидно ухмыляется:
— Вот эти вот подробности мне были даром не нужны!
— Пошляк.
— Ой, можно подумать, ты не в этом смысле сказал, — смеётся Дейкин.
— В этом, конечно, — оглянувшись через плечо, поводит бровями Познер. — Но пошляк всё равно ты.
Скриппс хохочет.
— Ну наконец-то всё, — Дэвид встаёт из-за стола, потягиваясь, снимает очки и трёт усталые глаза.
— Я тебе пива взял, — говорит Дон.
— Спасибо, — Дэвид присаживается на подлокотник дивана рядом с ним, принимает бутылку из его рук и привычно целует его в губы.
— Эй, вы, не разгоняйтесь, — протестует Дейкин. Поз закатывает глаза.
— Слушай, ну можно уже хоть тебя не стесняться, а? — спрашивает Дон, и Дэвид без труда продолжает его мысль:
— Заебались уже всех стесняться, ей-богу.
Стю кивает:
— Весомый довод. Ладно, не стесняйтесь. Просто… непривычно как-то, что у вас — и вдруг любовь.
— У нас всегда была любовь, — уверенно заявляет Познер, и это прозвучало бы пафосно, если бы не его печальная усмешка. — Может быть, в других формах, но была. Даже когда я по тебе сох.
Дон улыбается воспоминаниям и с удивлением понимает, что вполне согласен с этим утверждением. Стю качает головой.
— Ладно, ребята, — говорит он, — что за дело у вас ко мне было?
Познер молчит, предоставляя Дону самому рассказать об этом.
— Мне нужно оформить развод, Стю. И ты понимаешь, что это будет непросто.
— М-да. Адвоката ищешь?
— Угу. Может, посоветуешь кого-нибудь? Или ты своим знакомым такую «свинью» не хочешь подкладывать?
— Да знаешь, в общем-то могу. У вас, поверь мне, ещё не самый запущенный случай. Ты-то вполне адекватно себя ведёшь, это Ханна немного того… на нервах. Так-то она тоже вполне разумная женщина. Может быть, всё ещё обойдётся. Но знаешь… пока не забыл: у тебя есть в телефоне функция записи разговоров?
— Ну, есть…
— Ну вот, как начнёте переговоры — ты все разговоры записывай, пригодится.
— Зачем?
— Ну так… Если вдруг она будет тебе угрожать, или Позу, чтобы у тебя были доказательства.
Дон качает головой.
— Да не может быть всё так плохо, — не верит Познер.
— Ну может и нет, но знаешь… Во время развода люди часто ведут себя непредсказуемо. Особенно жёны с детьми.
Дон задумчиво трёт подбородок. Нет, никак нельзя обойти это, он понимает. Но как же не хочется втягивать в эту мясорубку детей… Они ведь не виноваты. Но они уже втянуты, этого не изменить.
Познер ласково перебирает пальцами волосы Дона.
— У него потрясающие дети, — с печальным восхищением замечает он. Дональд усмехается, на душе у него становится немного теплее.
— Ты их видел, что ли? — изумляется Дейкин.
— Видел как-то… один раз, — вздыхает Познер. — Теперь я тоже по ним скучаю.
— Да, есть у них такой эффект.
— Ну да, рассказывай, — смеётся Дональд, легонько толкая Познера головой. — Посмотрю я на тебя после парочки новых вопросов от Лиззи. Опять на стенку полезешь!
— Вопросики — да, это было нечто… — усмехается Познер в ответ. — Но вообще-то мне вечер с ними понравился.
— Да, вплоть до того момента, когда…
— Я тебя придушу! — взвивается Дэвид. — Если ты ещё и Дейкину это расскажешь!..
— Ладно-ладно, молчу.
В этот момент в кухне срабатывает таймер.
— Я достану! — Познер подскакивает и бежит к духовке.
«Жена», — артикулирует Стю, а вслух возмущается:
— Что за секреты от старых друзей?
— Нет, не скажу. А то спать мне на коврике под дверью.
— Ты всё правильно понял, милый! — мелодично отзывается с кухни Поз.
— Строгий он у тебя.
— Да вообще. По струнке хожу. Оставайся на ужин, поучаствуешь в нашем кулинарном эксперименте. На нас находит иногда…
Стюарт кивает, окидывает его задумчивым взглядом прищуренных глаз и замечает с улыбкой:
— Я не видел тебя таким счастливым лет пять, наверное… если не семь.
Дональд вздыхает.
— Счастье — понятие относительное…
— Может быть. Но когда его долго нет — это очень заметно.
***
Дон не обиделся на Стю из-за его шутливого навешивания ярлыков, хотя оно не было очень уж остроумным. Но оно подозрительно походило на неуклюжую попытку защитить свою житейскую философию, отказавшись принимать всерьёз очередное доказательство существования глубоких и сильных чувств, без которых Дейкин сам прекрасно обходился, но по-прежнему не очень понимал, как себя вести, с ними сталкиваясь. Дон тоже был не без греха в этом смысле: ему было теперь даже неловко оттого, что сам он прежде как бы в шутку намекал, что Стю уже, так сказать, пора остепениться, хотя образ жизни товарища никак его касаться не мог. Эти намёки явно были проявлением очень похожей защиты со стороны Дона — не слишком красивой попыткой убедить себя самого, что в сравнении со Стюартом он выглядит куда успешнее, а то и счастливее. Так что этот камень в Дейкина Дон бросить не мог.
Комментарий к ЧАСТЬ 9