Проведенным смотром полка командующий остался крайне недоволен. Его омрачал довольно унылый вид и невеселый настрой командного состава полка.
Попрощавшись на ходу с командиром дивизии и его заместителями, Власов кратко бросил адъютанту:
— В Могилев. В особняк…
Не успел командующий сесть в машину, как на строевой плац военного городка влетели на большой скорости два «мерседеса» в сопровождении трех мотоциклистов. Из первой машины вышел щеголеватый молодой полковник немецкой армии.
— Имею честь представиться, господин генерал. Офицер для особых поручений командующего тыловым районом Белоруссии полковник Рундт. Мой шеф генерал-полковник Бенске просит вас пожаловать к нему в военный городок в Пашково в качестве гостя и для решения срочных вопросов.
— Я крайне устал, господин полковник. К тому же чувствую себя очень неважно… Если можно, я прибуду к нему завтра утром.
— Я получил приказ шефа, господин генерал, без вас к нему не возвращаться. Я человек военный и должен выполнить его приказ.
Через несколько минут Власов и полковник Рундт в бронетранспортере в сопровождении легковых машин и мотоциклов мчались в Пашково.
Власов не собирался долго задерживаться в гостях у командующего тыловым районом. Но решение вопросов материально-технического снабжения его армии, ее расквартирования и дислокации в Белоруссии, получение указаний гауляйтера Белоруссии заняли уйму времени. И все же часам к девяти вечера он рассчитывал быть в особняке, где можно было спокойно отдохнуть и подлечиться. Однако пышный прием, устроенный в честь его приезда в Белоруссию, спутал все планы и намерения. Обильный стол, звуки военного оркестра, слащавые речи в адрес командующего РОА, аплодисменты, улыбки дам, цветы приободрили уставшего, больного генерала, и он сам не заметил, как оказался в плену шумного вечера. Перед ним нарочито лебезили офицеры, молодые дамы, подносящие все новые кушанья служанки. С него требовали ответных речей. Он долго молчал. Но не удержался от соблазна и, встав, одернув мундир, заговорил, поблескивая очками:
— Любезные дамы! Господа! Историю дано творить только лишь отдельным избранным судьбой личностям. Будем же к ним снисходительны. Будем их беречь, ибо то, что они свершают, несокрушимо и вечно!
Еще не затихли аплодисменты после его выступления, как к генерал-полковнику Бенске быстрой походкой подошел его порученец и что-то негромко доложил на ухо. По выражению лица генерала присутствующие поняли, что случилось что-то необычное.
— Вы родились под счастливой звездой, — слегка наклонившись к Власову, сказал генерал. — Взорван особняк на Первомайской улице в городе. Тот, в котором вы хотели остановиться на ночлег.
Генерал судорожно откинулся на спинку кресла. Вот она, расплата за предательство и погубленных в болотах сотнях людей, за расстрелы всех, кто ему не подчинился, кто не пошел за ним. Вспомнились слова старика, которого расстреливали при нем: «Стреляй, белогвардейская сволочь. Народ все одно не убьешь. Он отплатит тебе. Собакой издохнешь, гад». И подох бы. Лежать бы разорванным под обломками кирпичей. Это его смерть прогрохотала в особняке.
Власов после позднего ужина, прежде чем идти в гостиницу военного городка, подошел к полковнику Рундту.
— Спасибо, господин полковник, — проговорил он, не в силах унять дрожь и озноб. — Вам я обязан жизнью. — И пошел, сутулясь и прихрамывая, к двери.