— Это куда ж нас ведут? — забеспокоился Назар. — Уж не в тюрьму ли?
— Все одно! — отозвался Тарас.
— Да нет… Все-таки…
— Если на расстрел, — вдруг сказал литейщик Омельченко, Захар Иваныч, — так я спасибо скажу. Все равно не дожить нам до светлого дня. А чем так жить… — он махнул рукой.
Но привели их не в тюрьму, не на расстрел, а на ремонтный заводик. Это был маленький, почти кустарный заводишко, его при эвакуации и не разрушали. Сейчас из его единственной трубы поднимался бледно-желтый дымок.
Полицейский ушел куда-то, недоумевающие старики остались одни. Из цеха вдруг выбежал к ним какой-то человек в немецкой спецовке, в котором Тарас по виду признал русского мастерового.
— А-а! — радостно закричал мастеровой, увидев стариков. — Смена прибымши…
— Постой! — строго остановил его старик Булыга. — Ты кто здесь?
— Я-то? — засмеялся человек. — Я мастер тут.
— Мастер! — пробурчал Тарас. — Сукин ты сын, а не мастер… Иуда!
— Постой! — опять властно прервал Булыга. — А нас сюда зачем?
— Догадываюсь: за тем же… Мастера?
— Ну, мастера, допустим.
— Ну вот! Догадываюсь так: работать будете! Работа срочная есть…
— Мы работать не будем! — сказал Назар.
— Будете! Заставят! Военный заказ! Тут разговоры короткие, — вздохнул мастер в немецкой спецовке. — Видите ли, пригнали откуда-то пропасть битых танков…
— Немецких?
— Конечно! Чьих же? То есть такую пропасть! Я и целых у немцев столько не видал. Ну, а своих рук у них, видно, не хватает. Которые танки поменьше побиты, те, конечно, в своих мастерских ладят. А эти — ну одно произведение искусства, честное слово, так побиты! Стало быть, их нам в ремонт…
— Постой, постой! — прервал его удивленный Тарас. — Битые танки! Кем же битые?
— Ну, не могу сказать, кем, — засмеялся здешний мастер. — Догадываюсь, конечно: мастерами биты! Ну, теми, с кем война идет! — Он оглянулся по сторонам. — Ну, как сказать? Противником.
Из цеха к старикам торопливо вышел важный и толстый немец в пенсне и в военной форме.
— А! — весело крикнул он. — Карашо! Вы есть русский майстера? О! Да! Здравствуйт, русский майстера!
Старики негромко прогудели: — Здравствуйте!
— Будем знакомы! — сказал веселый немец. — Я есть инженер. Вы есть русский майстера. Очень карашо! И есть один работ… О! Великий работ! Надо ремонтирт танки… Скоро! Как это? А, да — срочно! Две недели! Нет — расстрел.
— Надо работу поглядеть, — негромко сказал Тарас.
— Что? А? Это есть справедливо! Майстер должен видеть работ. — Инженеру нравилось, что он умеет хорошо говорить по-русски с русскими мастерами. — Вы увидаль работ. Битте!
Стариков ввели в цех. Они увидели длинный ряд переломанных, покореженных, побитых немецких машин. Это были уже не те танки, что пугали их на городских площадях. Это было беспомощное, бессильное, мертвое железо.
— Дас ист есть, — торжественно сказал веселый инженер. — Как это? Могучественный немецкий техника. Он есть сейчас больной. Мы с вами есть доктора. А? — засмеялся он своей шутке.
— Аккуратная работа! — восхищенно сказал Тарас, разглядывая пробоины в броне. — Ничего не скажешь! Чисто! Это где же их так, сердешных? Под Сталинградом?
— Не ваше дел! — крикнул инженер, и его лицо стало багровым. — Молчайт! Молчайт! Молчайт!
— Я молчу, — пожал плечами Тарас.
— Молчайт! — еще раз, но уже тише крикнул инженер. Он вспомнил, что умеет говорить по-русски с русскими мастерами, и сказал уже спокойно:
— Эти танки должны скоро идти в бой. Нет — расстрел.
— Мы эту работу сделать не можем, — негромко сказал старик Булыга.
— Вас? — закричал инженер. — Что? Как это… не можем?
— Не можем мы! — прогудели теперь все.
Немец остолбенело поглядел на них. Он не ждал отказа. Он даже пенсне снял и зачем-то повертел в руках.
Вдруг он понимающе улыбнулся:
— А, да-да! Я понимай… Это есть справедливо… Майстер должен кушайт… Вы, — он ткнул пальцем в худого Булыгу, — вы есть скелет… Я буду кормиль майстера. Это есть справедливо… — Он два слова выговаривал особенно вкусно: «справедливо» и «расстрел».
— Нет, — усмехнулся Булыга, — нас уже не накормишь… Сыты!..
— Мы эту работу сделать не можем, — твердо сказал Тарас, — мы не мастера.
— Как не майстера? — удивленно закричал инженер.
— Мы черные рабочие.
— Как черный рабочий? — завопил немец. — Мне сказаль: майстера! — Он оглянулся на мастера в немецкой спецовке, но тот, страшно побледнев и вспотев, отвернулся.