— Вы что, товарищ, боец? — хмуро спросил Дорошенко.
— Я не боец, — мягко улыбнулся босой человек. — Извините, что нарушил вашу беседу. Уж очень интересно!
— Ночует у меня… — сказал старик. — Комендант поставил…
Человек неловко спрыгнул с печи, обул сапоги.
— Позвольте представиться, — сказал он. — Корреспондент армейской газеты «Во славу Родины».
— А-а! — улыбнулся Дорошенко. — Как фамилия?
— Нет-нет! — испуганно замахал руками корреспондент. — Я не писатель, я только так… корреспондент… фамилия моя никак не звучит. Впрочем, — смущенно улыбнулся он, — зовут меня Автономов.
— Дорошенко, — представился офицер. — Видите, и моя фамилия… никак не звучит.
— Понимаете, — сокрушенно сказал Автономов. — Все принимают меня за писателя. И спрашивают имя. А я просто маленький журналист… вот такой… с ноготок… До войны я в районной газете работал…
— До войны… — задумчиво сказал Дорошенко. — Давно это было!
Старик снял с печи и поставил на стол котелок дымящейся картошки.
— Что же, — спросил он, — долго погостите у нас?
— До зари, — ответил офицер. — Нельзя больше.
— Семья у вас… там? — тихо спросил корреспондент.
— За Днепром… — не сразу ответил Дорошенко. — Ждут… (Пауза.) Может, одни могилы ждут, а торопиться надо…
…Прямо на зрителя, с штыками наперевес, бегут бойцы.
Пот на разгоряченных лицах.
Пыль из-под сапог.
Вытянув вперед руку, кричит передний:
— Днепр, ребята!..
— Ложись! — кричит лейтенант Вася Селиванов неуклюжему человеку в солдатской шинели, пробирающемуся ходом сообщения.
Человек падает около Васи. Их обоих осыпает землею.
— Веселый будет бой? — усмехается человек в шинели, стряхнув с себя землю. Мы узнаем в нем Автономова, корреспондента.
— Вы?! — радостно восклицает Вася. — Ну, слава богу! Значит, сегодня будем форсировать Днепр!
— С чего вы взяли?
Селиванов хитро подмигивает ему:
— Ну, раз корреспондент приехал, значит!.. Вы ведь к нам даром не ездите…
— Что ж зря вас беспокоить? — говорит Автономов и вытаскивает из сумки толстый растрепанный блокнот.
— Еще одно последнее сказанье? — смеется Вася. — Много уже блокнотов исписали?
— Много! — смущается Автономов. — Полный вещевой мешок. А зачем, — сам не знаю. Газетка наша маленькая…
— Летопись войны напишете?
— Где уж мне! (Пауза.) Ну-с?
Свист снаряда. Оба пригнулись. Разрыв. Столб земли позади них.
— Пишите! — говорит Селиванов. — Артиллерийский дождь, как летний ливень, уже много суток…
— Нет, вы, пожалуйста, не для печати говорите. Вы, пожалуйста, говорите просто. Как есть.
— Тогда идите к комбату! — обижается Вася. — Он мужчина суровый.
— А где комбат?
— Вон лежит и в бинокль смотрит. Послушайте! А ведь это опять вам сюжет. Человек на переднем крае рассматривает в бинокль свой собственный дом.
— Да? Дошел-таки?
— Дошел. Теперь переплыть надо!..
— Идем к комбату! — взволнованно говорит Автономов.
Они, пригнувшись, идут по ходу сообщения.
…Капитан Дорошенко лежит в окопчике — у стереотрубы. Через трубу видно: за Днепром, на том берегу, небольшой украинский городок, в садах.
Жадно припал к трубе Дорошенко. Не обернулся, когда подползли Автономов и Вася. Они легли рядом с ним.
С Днепра потянуло ветерком…
Листва зашумела в садах…
— А дымка-то нету!.. — вдруг говорит Дорошенко.
— Что?
— Над моею хатою… дымка-то… нету! — глухо повторяет капитан и отодвигает стереотрубу.
…Снаряд падает в реку…
Столб воды…
Канонада.
Мелькнула лодка, на которой Дорошенко и Автономов.
Снаряд упал рядом…
Солдаты выпрыгнули из лодки на берег.
Песок…
Хриплое «ура»…
И — тишина.
Камыш.
…Горький дымок ползет над пепелищем…
Освобожденный город тих и пуст.
По улице медленно идет Дорошенко.
Он словно боится увидеть родной дом.
А в пяти шагах от него, как тень, неслышно идет Автономов, корреспондент.
Дорошенко подходит к дому.
Певуче простонала калитка…
В палисаднике, под окнами, — могилка.
Ни креста над ней, ни знака.
— Чья?
Задрожал Дорошенко, чуть не упал. Прислонился к изгороди.
— Чья? — прохрипел он.
Никто не ответил ему.
У калитки смущенно остановился Автономов.
Дорошенко рывком бросается в дом.
Упала висевшая на одном гвозде дверь.