— Ясно одно, товарищи, надо ждать фашистский десант на наш остров, — оценив сложившуюся обстановку, заключил свое выступление Вержбицкий. — Для того чтобы отбить десант, следует еще и еще укреплять побережье.
— Кажется, все уже сделали, — сказал Сошнев. — Использовали каждую доску и камень.
— Я предлагаю рассредоточить орудия зенитной батареи по всему периметру обороны острова, — высказался Кудрявцев.
— Как рассредоточить? — неодобрительно посмотрел Сырма на начальника штаба дивизиона. — Думаете, мы без приборов управления вести огонь по самолетам не можем?
— Можете. Только впустую. Или почти впустую. А если, скажем, одно ваше орудие установить в районе южного пирса, второе — в северо-западной части, то десантным судам немцев придется туго.
Старший лейтенант Сырма не согласился с предложением капитана Кудрявцева, доказывая нецелесообразность дробления своей батареи. Он излишне нервничал и горячился, даже упрекнул Кудрявцева в недооценке немецкой бомбардировочной авиации. Его поддерживал и военком батареи политрук Антонов.
— Не кипятитесь, Павел Леонтьевич, — прервал его Вержбицкий. — Дело начальник штаба говорит. Главное для нас сейчас противодесантная оборона. А на старой огневой позиции вам хватит пока и двух орудий. Так и решим, товарищи.
— Еще две сорокапятки, снятые с «Волны», поставим на наиболее вероятных для высадки местах, — предложил Кудрявцев. — Таким образом, огневая мощь всего восточного побережья увеличится на четыре орудия, фактически целую батарею, пусть и разнокалиберную. Противодесантный батальон, — повернулся он к Сошневу, — тоже получит хорошее подкрепление — более ста пятидесяти бойцов…
Начальник штаба дивизиона имел в виду поправившихся в лазарете краснофлотцев и красноармейцев с острова Хийумаа и экипажей двух команд, снятых с погибших судов «Вохи» и «Волна».
— Значит, мой батальон усилится на одну треть! — обрадовался Сошнев. — А где взять для пополнения стрелковое оружие?
— Попросим у генерала Кабанова, — пообещал Вержбицкий.
— И еще бы снарядиков для нашей батареи подкинули, — подсказал Клещенко. — А то фактически осталось боезапаса всего на один добрый бой.
— Снарядов калибра сто восемьдесят миллиметров на Ханко нет и не будет, — ответил Вержбицкий. — Поэтому следует экономить свои. Теперь они у нас на вес золота. Расходовать снаряды только по установленной мною норме, — приказал он. — Это касается и батареи стотридцаток.
Последним на совещании выступил военком дивизиона Гусев:
— Надо ориентировать наших бойцов, товарищи командиры и военкомы, на длительную оборону острова. Когда мы с командиром покидали Ханко, генерал Кабанов Сергей Иванович сказал нам, что держаться на Осмуссааре придется, может быть, целый год. Значит, до лета сорок второго. Вот отсюда надо и исходить в нашей работе. Будем говорить людям правду, какой бы она горькой ни была, будем заботиться о них, создавать все необходимые для полнокровной жизни условия, в рамках наших ограниченных возможностей, конечно…
Сам Гусев в течение дня бывал во всех подразделениях гарнизона, иногда обстрел острова вражескими батареями заставал его где-то в пути, и он отсиживался в расщелине скалы, а то и просто за камнем или в воронке от снаряда. Тысячный гарнизон Осмуссаара был хорошо вооружен, имел достаточный комплект стрелкового боезапаса на случай отражения десанта противника, был полностью обеспечен продуктами питания. Правда, с 25 октября нормы пришлось на одну треть сократить — следовало растягивать продукты до лета будущего года. Хуже обстояло дело с обмундированием краснофлотцев, особенно зимним, и обувью. От 46-го отдельного строительного батальона остались армейские куртки, шинели, шапки-ушанки и кирзовые сапоги, их-то и выделили противодесантному батальону Сошнева.