— Знаю я таких родных — неродных, — скулы свело.
Я не думал, что в этом будет замешан ребенок, похрен чей он, я не собирался мстить через малышей. Для меня до сих пор пропажа Сашки была неподъемной. Не должны дети из-за родителей страдать...
Как жаль, что поздно идти назад — другой возможности отплатить Лютому у меня не будет.
Телефон умолк, но через секунду снова запиликал, весело и непринужденно.
— Ночь, — я ослабил давление на ее шею. — Скажи, что ты домой сегодня не вернешься, а дальше… посмотрим на твое поведение, — провел большим пальцем по ее губам и отодвинулся.
Она судорожно втянула воздух, будто ожидала совершенно иных слов, моргнула растерянно, а потом, будто очнувшись, отпрянула и отвернулась, сбрасывая мой палец со своих губ. Прижала трубку к уху:
— Да, милый. Прости, но мне нужно пересчитать остатки на складе… Надолго, возможно до утра, и тогда я останусь здесь. Нет, помочь некому, я одна. Да, но она ушла сегодня пораньше… По семейным обстоятельствам. Да, ты прав, у меня тоже есть семья, но… Дим, дай Тимку.
Кусая губы, смотрела в окно, будто в темноте что-то видела. По щекам катились слезы, но голос был мягок:
— Тема, сегодня сказку не смогу почитать. Прости. Обещаю, что завтра будет три! Нет, я не бросаю тебя… Тем, всего одна ночь. Хочешь, в выходные сходим в парк? Да, будешь кататься, сколько захочешь. Спокойной ночи.
Медленно опустила телефон на колени. На меня не смотрела, но спросила глухо:
— Вы… отпустите меня? Надеюсь, что так. Я никогда не обманывала сына до этого.
Я не ответил.
Развернул корпус к рулю, вжал педаль газа и направил машину в темноту. Захочу — отпущу, захочу — буду мучить. Что угодно, лишь бы унять бурю в душе. Только, какого хрена ее тон в разговоре с ребенком едва меня не разжалобил? Не ее же сын. Чужих детей так не любят… Сука, врет и не краснеет. Испугалась и пытается выкрутиться, меня обмануть. Да… Врать Береговые умеют прекрасно. Станиславский бы поверил, но не я.
Девчонка после этого вела себя тихо, я и не собирался с ней общаться, даже не смотрел на нее, только прислушивался к дыханию, чтобы фортель не выкинула. В тюрьме боковое зрение и слух — лучшие помощники. Стоит пропустить удар или нападение — ты труп. И я не пропускал, пока не пришла… тварь, способная выбить правду даже из камня. Живой человек для нее — пустой сосуд, и я тогда сломался.
Мы с Варварой ехали несколько часов по трассе, пока не завернули к освещенной уличным фонарем грунтовой дороге и не попали в густой и темный лес.
Я свернул у нужного дерева, проехал еще полминуты и заглушил мотор.
— Выходи, — приказал, не глядя на девчонку. Вывалился наружу, в черноту, окутанную осенним холодом. Запах чистого кожаного салона, легких духов и женского тела бесил, но на улице стало легче.
Я ждал, уперевшись плечом в бок крутой машины. Откуда у этой бледной и бедной крали столько бабла? Неужто братец постарался?
— Ты там уснула? — заглянул в салон и не нашел никого. Дверь была распахнута, а моей пленницы и след простыл.
Глава 7
=Варвара=
Меня трясло всю дорогу. Так, что боялась откусить себе язык. Дышала медленно и глубоко, но успокоения это не приносило. Какое, мать его, спокойствие?! Когда за рулем моей машины сидит отморозок? Как посмотрит, так душа в пятки...
И взгляд у него жуткий: темный, раздевающий, предвкушающий жуткое наслаждение. Взгляд, от которого леденеет затылок, и сердце заходится в бешеном ритме. Я четко осознавала, что меня завезут в какую-нибудь глушь, изнасилуют и, возможно, убьют.
То, что мужчина намекнул, что отпустит, было явной ложью. Подонок чувствовал себя неуязвимым, — он даже телефон мне вернул! Предупредил, что будет, если воспользуюсь. Я не стала выступать, забрала и притаилась.
На ублюдка не подействовали ни мои мольбы, ни разговор о ребенке. Ему плевать на меня и мою семью. Все, что похитителя интересует — он сам. И от этого мороз шел по коже. Если я не сумею сбежать, не доживу до утра. Если не убьет сам — я погибну под огромным телом этой мрази. Не переживу насилия. Издевательств...
Я старалась не крутить головой, лишний раз не шевелиться и не привлекать внимания, но осторожно подмечать все повороты, какие-то знаки, которые могли бы мне помочь выбраться из этой чертовой глуши.
И, как только представилась возможность, я выскочила из машины пулей и бросилась вперед, не разбирая дороги. Так быстро я не бегала никогда в жизни. Неслась так, что в ушах свистел ветер, а кусты по бокам казались смазанными от скорости. Слышала лишь свое дыхание и умирала от страха в ожидании, что похититель догонит меня, собьет с ног, придушит в ярости...