Выбрать главу

Алисии снова пришлось утирать слезы, и Пауль понял, что дело здесь не столько в Китти, сколько в маленькой внучке. Мама была безумно привязана к внукам.

– И по какой причине, скажи на милость?

На самом деле он знал ответ. Новая гувернантка, Серафина фон Доберн. Почему мама наняла эту женщину, не обсудив сначала с Китти и Мари? По сути, Алисия сама навлекла на себя эту проблему.

– Я прошу тебя, Пауль, – сказала она, – поднимись наверх и приведи в чувство свою сестру. Китти меня не послушает.

У него не было ни малейшего желания делать это. Тем более что он знал свою младшую сестру: если она что-то задумала, то не позволит никому и ничему ее остановить. Он глубоко вздохнул. Почему Мари не занимается этим? И где был Эрнст, этот трус?

– Если бы Иоганн был жив, – прошептала мама в носовой платок, – Китти бы не посмела так поступить!

Пауль сделал вид, что не слышал этой фразы, и поднялся по лестнице на второй этаж. Папа! Он никогда бы не пустил эту Серафину в дом. Вообще-то папа никогда не любил подружек Лизы, на что у него были все основания.

Наверху в коридоре в беспорядке валялись чемоданы и коробки, детская кроватка Хенни была разобрана, ее детали опирались на комод, рядом лежали матрасы и постельное белье, ночной горшок, куклы и большая лошадь-качалка…

– Китти! Ты совсем сошла с ума?

Вместо его сестры Китти в коридоре появилась Мари с кипой детского белья в руках. За ней двигалась груда одежды, под которой Пауль не сразу увидел маленькую Герти. Все это тащили к большому дорожному чемодану Китти.

– О, Пауль! – воскликнула Мари, положив белье в открытый чемодан. – Мне так жаль… Сегодня все пошло наперекосяк.

Покачав головой, он переступил через коробки и ящики, чтобы пройти в комнату Китти.

– Я не совсем понимаю, почему ты помогаешь в этих безумных делах, Мари, – сказал он, проходя мимо. – Почему ты не попытаешься успокоить их обоих? Мама совершенно не в себе.

Мари с недоумением посмотрела на него, и он тут же пожалел о своих словах. Как глупо с его стороны обвинять Мари сейчас! Она, конечно, была виновата меньше всех.

Но ответ Мари дал ему понять, что он ошибался.

– Мне жаль, что приходится говорить тебе это, Пауль, – спокойно ответила она. – Но мама сама виновата. Она знает Китти с рождения и должна понимать, что не может так с ней обращаться.

Пауль молча принял обвинения в адрес матери. Мама утверждала, что все заботы о детях лежат на ней, поскольку Мари проводит весь день в своем ателье. Именно поэтому она выбрала гувернантку, которой полностью доверяла. Отчасти он мог понять эти доводы, но предпочитал не говорить их Мари.

Китти сидела на кровати со всхлипывающей дочерью на коленях и пыталась ее успокоить.

– Кукольный домик…

– Не-е-е-ет! Хочу остаться здесь!

– Но мое дорогое дитя. Бабушка Гертруда с нетерпением ждет встречи с тобой.

– Не хочу… бабу… Гертруду…

Китти раздраженно подняла голову и увидела в дверях Пауля. На этот раз она, казалось, была не в восторге от его присутствия.

– О, Пауль! – воскликнула Китти с преувеличенной радостью. – Представь себе, это глупое дитя не хочет переезжать на Фрауенторштрассе. Где у нее будет свой сад. И куда мы заберем все ее игрушки. – Сейчас она говорила больше для рыдающей Хенни, чем для брата. – И где я куплю ей чудесный кукольный домик. С настоящей мебелью в нем. И с освещением…

Пауль откашлялся и решил попытать счастья, даже если у него было мало надежды на успех.

– Ты действительно хочешь поступить так с мамой, Китти?

Китти закатила глаза и энергичным движением головы откинула назад свои темные волосы.

– Мама – эгоистичный человек, которая, бесчувственно улыбаясь, отдает своих внуков в руки ведьмы. Больше ни слова о маме, Пауль. Я знаю, о чем говорю. В конце концов, я достаточно хорошо знаю Серафину. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не оставлю ей мою милую маленькую Хенни.

Пауль вздохнул. Он вел заранее проигранную битву. Но он делал это ради своей матери. И, конечно, чтобы сохранить мир в семье.

– Почему бы вам, женщины, не сесть вместе и не обсудить данный вопрос? Должен же быть выход. Если у всех есть добрая воля, надо найти решение. В конце концов, госпожа фон Доберн – не единственная гувернантка в Аугсбурге.

Хенни, очевидно, заметила, что внимание матери отвлеклось от нее, поэтому сделала большой вдох и снова начала плакать.

– Хенни, моя милая, хватит уже… Не надо так кричать.

Но Хенни не успокоилась и продолжила визгливо плакать. Китти закрыла уши, а Пауль отвернулся и скрылся в коридоре.

Мари была занята тем, что запихивала в чемодан целую охапку сумочек и ремней.