– Что ты сказал?
– Я спросил, ты выиграла в покер или нет?
– Ну, вообще говоря, в целом да, конечно. И вообще я…
– Да. Ты из рода Камеронов, – шутливо прервал ее Джереми, – А Камероны не привыкли проигрывать, разве не так?
– Джереми, я не сделала ничего плохого…
– Стало, быть, тебе не о чем беспокоиться, дорогая. – Он резко откинулся назад и посмотрел на нее усталыми глазами. – Знаешь, Криста, думаю, что тебе нужно сейчас отыскать своего брата, а заодно посмотреть, нет ли поблизости Берты Джекобс. Я нанял ее специально для того, чтобы она помогала прачкам и поварам в случае необходимости. Она должна найти Натаниеля и приготовить нам сегодня вечером небольшой ужин. – Он немного подумал, а потом продолжил: – Твой брат прибыл в лагерь сегодня утром, и я знаю, что он собирается уезжать завтра примерно в то же время, когда нам нужно покидать этот лагерь.
Криста вдруг почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица, а перед глазами появились темные круги. Она тотчас же забыла о ненавистной миссис Брукс и с ужасом сосредоточилась на мысли о том, что Джесс скоро покинет ее. Завтра. Как это ужасно! Не долго думая она поднялась и вышла из палатки, желая как можно быстрее разыскать брата и использовать каждую минуту для общения с ним. Как ужасно, что Джесс вынужден вернуться домой! Конечно, у него совершенно нет выбора, так как дома его ждут жена и дети. Она и так воспользовалась его добротой и практически вынудила сопровождать до этих мест. Слава Богу, что он не отказал ей в такой любезности. Господи, она просто не вынесет минуты расставания и не сможет спокойно смириться с тем, что он вынужден уехать.
Ужин, как показалось Джереми, удался на славу. Ему удалось еще ближе сойтись с Джессом, благодаря чему они стали настоящими друзьями, да и Криста вела себя безупречно, как, впрочем, делала всегда, когда находилась рядом с одним из своих любимых братьев. Вскоре к ним на чашечку кофе заглянул доктор Уиланд. Криста приготовила на огне костра замечательный напиток, которым завершился этот чудный ужин. Джереми часто посматривал на жену, а когда вспомнил, как она испугалась безобидных хорьков, чуть было не рассмеялся во весь голос. На ней надето простое ситцевое платье, очень удобное для этой местности, но даже в нем она была необыкновенно красивой и нарядной. А когда она стала возиться у костра, ее лицо покрылось красноватыми отблесками огня, отчего приобрело еще более загадочное выражение. Джереми наблюдал за ней с глубоким волнением, ощущая частое биение растревоженного сердца. Конечно, он может сколько душе угодно насмехаться над ней и ее неприспособленностью к кочевой жизни, но она все равно приживется здесь, в чем он уже нисколько не сомневался. Даже здесь, в этих диких краях, она сохранила способность быть красивой и привлекательной. Если бы только он смог добраться до ее души и покорить ее.
Обратившись к своим собеседникам, Джереми вдруг заметил, что Джесс тоже пристально следит за сестрой, а доктор Уиланд – за Джессом.
– Джесс, – поспешил успокоить друга Уиланд, – не волнуйся насчет Кристы. Обещаю тебе, что с ней все будет в порядке. Она получит такую помощь и поддержку, на которую могла бы рассчитывать от тебя лично.
Криста, встревоженная тем обстоятельством, что неожиданно стала главной темой разговора, вскинула голову и слегка покраснела.
– Что до меня, то я совершенно спокойна, – заверила она тихим голосом.
Джереми вдруг стало жутко интересно, лжет она или на сей раз говорит правду? Какая женщина захотела бы рожать ребенка в такой беспробудной глуши?
В этот момент Криста выпрямилась, подошла к Джессу и положила обе руки ему на плечи.
– Доктор Уиланд, я в свое время помогала родиться на свет Божий своим младшим племянникам. Когда Джесс и Дэниел были еще…
– На войне, – закончил ее мысль Джесс и, улыбнувшись, похлопал сестру по руке. Она ответила ему такой же щедрой улыбкой и кокетливо опустила глаза.
– Криста ничего не имеет против родов в таких условиях, – как будто сквозь туман услышал Джереми свой голос. – Она не хочет только одного – кричать во время родов, не так ли, дорогая?
Взгляд, который она мгновенно бросила на мужа, был похож на ушат холодной воды.
– Мой дорогой муж так обеспокоен этим обстоятельством, что, похоже, ночами не спит, – едко проворчала она, отворачиваясь в сторону.
– Совершенно верно, – сдержанно согласился с ней Джереми и вскочил на ноги. – Твой муж обеспокоен не только этим, но и тем, что тебе следует хорошенько отоспаться после долгой и трудной дороги. Криста, я настаиваю, чтобы ты немедленно отправилась спать. Завтра утром мы снимаемся с места и продолжаем путь. Надеюсь, ты понимаешь, что нас ждет весьма трудная дорога?
Она посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Но…
– Никаких «но», моя дорогая, – охотно поддержал его Джесс, тоже поднимаясь на ноги. – Завтра утром у нас будет достаточно времени поговорить обо всем. Тебе, в самом деле, нужно хорошо отдохнуть.
– Доктор Уиланд, Джесс, могу ли я предложить вам немного бренди и сигару под этими прекрасными звездами? – неожиданно предложил Джереми. С этими словами он поймал жену за руку и привлек к себе, несмотря на ее легкое сопротивление. После этого он нежно поцеловал ее в лоб. – Любовь моя, теперь ты можешь совершенно спокойно удалиться в нашу палатку и заняться своими делами.
Мужчины тут же переключились на обсуждение проблем Дикого Запада. Вскоре Джереми поймал себя на мысли, что ему будет очень жаль расставаться с Джессом. Он все больше и больше проникался уважением к своему шурину, отдавая должное его мягкому характеру, умению доброжелательно относиться к индейцам и правильно оценивать продвижение белых людей на Запад с целью его скорейшего освоения.
Когда он вернулся в палатку некоторое время спустя, Криста уже лежала на кровати, подогнув под себя ноги. Он не был уверен в том, что она спит, но все же решил не беспокоить ее, справедливо полагая, что та провела далеко не самый легкий день в своей жизни. Ничего, теперь у них будет много времени. Он нежно поцеловал ее в щеку и мгновенно уснул.
Утро выдалось пасмурным и дождливым. Как только прозвучал призывный сигнал трубы, из палаток выскочили солдаты и стали быстро собираться в дорогу. Они сняли все палатки, аккуратно свернули их и погрузили на лошадей вместе со всем остальным снаряжением. Что же касается личных вещей Джереми и Кристы, то они были упакованы и уложены в просторный медицинский фургон. При этом Джереми еще раз напомнил жене, что она может ехать не верхом на лошади, а в фургоне, если, разумеется, сочтет это для себя более удобным. Вскоре почти весь фургон был заполнен ее сундуками, его охотничьими ружьями и сумками, а также многочисленными кастрюлями, котелками, мисками, посудой и прочей кухонной утварью. По обеим сторонам фургона были сделаны скамьи, на которых можно было не только сидеть, но и лежать. Обычно они использовались для транспортировки раненых, но если таковых не было, это место по праву принадлежало жене командира полка. Помимо этого экипажа, в полку имелось еще несколько таких же фургонов, на тот случай, если раненых окажется слишком много. Кстати сказать, в одном из них находился тот самый солдат, который был ранен в недавней стычке с индейцами племени команчи. Конечно, Джереми мог поместить его в экипаж Кристы, но не был до конца уверен в том, что она выдержит присутствие какого-то раненого янки.
В то утро он был очень занят своими служебными делами, но даже если бы не предстоящая дорога, он все равно постарался бы быть подальше от нее. Криста провела завтрак наедине с братом, а после этого они несколько часов болтали о своих делах. И все же пришло время трогаться в путь. Полк уже был готов и ждал сигнала командира, да и сам Джесс уже собрался в обратную дорогу домой, в Виргинию.
Джереми нашел их у огромного дуба и остановился чуть поодаль, наблюдая за трогательным прощанием брата и сестры и не обращая никакого внимания на моросивший дождь. Криста повисла на шее у брата и напряженно молчала. Впрочем, все слова уже были сказаны заранее, и сейчас осталось лишь последний раз обнять друг друга перед долгим расставанием. Ее глаза были закрыты, а лицо покоилось на широкой груди Джесса. В конце концов, тот тяжело вздохнул и, решительно оторвав от себя сестру, посмотрел ей в глаза. Они были сухими, но не могли скрыть от него невыносимой горечи расставания. Было ясно, что только огромным усилием воли она сдерживает себя, чтобы не разрыдаться, и от этого Джессу было еще больнее смотреть на нее. Уж лучше бы она расплакалась и хоть немного разрядила нервное напряжение.