Джек выдавил из себя улыбку:
– Я думал о вас, душечка, вот и улыбался.
Она выпрямилась и одарила его оценивающим взглядом.
– Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы так привыкли очаровывать женщин, что делаете это бессознательно.
– Это точно?
– Я уверена. Я думаю, все, что вы делаете, – это расчетливая попытка получить то, чего вы хотите.
– И чего же я хочу?
Она скрестила руки на груди и приняла вид командира, идущего в бой.
– Я не дам вам использовать меня, Джек. Я такой же человек, как и вы, а не пешка в ваших руках. Я не позволю вам чернить адмирала, как и Джастина. Он хороший человек.
Джек напрягся. Знала бы она, что за человек Уолингфорд. Знала бы, какого подлого, злобного человека так страстно защищает.
– Лорелея, даю слово, он не тот, кем вы его считаете.
Он совершенно не заслуживает вашей преданности.
– А я говорю, вы ошибаетесь.
У него на языке так и вертелось рассказать ей правду об Уолингфорде, пусть узнает, что это за чудовище, но Джек придержал язык. Он хотел победить честно. Он не унизится до тех подлых приемов, которыми пользуются люди вроде Уолингфорда.
– Ладно, пусть я не прав, – жарко выдохнул он. – Не прав, что отнял вас у семьи, и если бы во мне была хоть капля порядочности, я бы сейчас же вернул вас домой.
Она замерла и выжидательно на него посмотрела.
– К сожалению, во мне нет ни капли порядочности.
Она сощурилась и, прежде чем он успел сообразить, подскочила, выхватила из-под него подушку и ударила по голове. Джек хохотал, а она продолжала лупить его подушкой. Он схватил другую подушку и кинулся в контратаку. На мгновение она замерла, но потом с хохотом возобновила нападение.
Джек отполз подальше и с удовлетворением увидел, что она залезла на кровать, в пылу сражения не понимая, что делает. Она размахнулась, обрушила на него подушку и задела резьбу на спинке кровати. Послышался громкий треск, и перья стали разлетаться по каюте. Джек торжествовал:
– Я победил! – И прежде чем она догадалась о его намерениях, он прижал ее к груди и поцеловал. Ему этого хотелось с того момента, как она приняла воинственную позу. Она сомкнула руки у него за спиной и приоткрыла губы, давая ему насладиться ее дыханием, сладким, как мед.
– Добыча победителя, – прошептал он.
Она засмеялась гортанным смехом, от которого он еще больше возбудился.
– И месть побежденного, – прошептала она, оттолкнула его и выхватила саблю из ножен, висящих у него на боку. Она отползала по кровати, держа перед собой саблю. – Я хочу, чтобы ты отвез меня домой.
Его раздирали противоречивые чувства. Одно – все еще не утихшее вожделение, другое – вспышка холодной ненависти за предательство. Значит, она все подстроила, чтобы заманить его в ловушку? Все же ему не верилось, что она придумала это заранее, она просто воспользовалась представившейся возможностью. В любом случае она не получит то, чего желает. Джек никому не позволит распоряжаться его жизнью.
– Этого я сделать не могу.
– Джек, я умею этим пользоваться, – предупредила она. – И воспользуюсь, если ты не отвезешь меня домой.
Джек слез с кровати и скрестил руки на груди. С нарочитой грубостью он приблизился к ней.
– Миледи, если вы хотели увидеть мое оружие, вам следовало только попросить. Честно говоря, я хотел вам его показать с того момента, как увидел вас на балу.
Она нацелила саблю ему в горло:
– Я вас предупреждаю.
Он подумал, что должен бы прийти в ужас, но вооруженные люди так много раз загоняли его в угол и никогда не могли одолеть, что и сейчас ему не составит труда ускользнуть от этой женщины.
Джек медленно отошел к сундуку, за которым торчала прогулочная трость. Лорелея глазом не успела моргнуть, как она оказалась у него в руках. Он увидел на ее лице настороженность – она ждала, что он попробует ее разоружить.
– Да, у вас такой вид, будто вам приходилось держать в руках мужское оружие.
В ее глазах вспыхнула злость, но она не дала ей выхода.
– Как я понял, отец давал вам уроки фехтования, а не только чтения и арифметики?
Он выхватил из трости тонкую шпагу. Он ей покажет, как поднимать на него меч! Стремительным круговым движением он сделал попытку выбить у нее из рук саблю, но она парировала удар.
Удивленный, Джек сделал шаг назад.
– Вас действительно учили.
– Меня очень хорошо учили, – самодовольно сказала она.
Сабля блеснула на свету, Лорелея обрушила ее на шпагу в руке Джека. Джек удивился. Он редко встречал даже мужчин, равных ей в умении. Она сделала выпад, и он даже покачнулся. Когда она проходила сзади, он резко повернулся и схватил ее в объятия; от изумления она открыла рот, и он впечатал в него свирепый поцелуй.
Лорелея взвизгнула и с размаху наступила ему на ногу. Боль пронзила его снизу доверху, и Джек с шипением оттолкнул ее. Предвидя следующее движение, он отскочил.
– Это был злобный удар, – сказал он, заставляя себя не думать о боли в стопе. Она промолчала, но горячий взгляд говорил за нее.
Джек вырвал у нее из рук саблю и отбросил оба оружия; ударившись о стену, они громко зазвенели. Он схватил Лорелею за вытянутую правую руку и прижал ее спиной к стене. Грудь ее высоко вздымалась. И хотя она только что пыталась его проткнуть его же саблей, Джек улыбнулся.
– Я предпочитаю драться подушками, – сказал он, наклонился и поцеловал ее в губы.
У Лорелеи закружилась голова, разбушевались чувства. Он ее победил! Много лет никто не мог этим похвастаться, а этот пират с легкостью выбил у нее саблю из рук! А теперь поцелуем лишает ее последних сил. Что в этом мужчине есть такого, что она жаждет его прикосновений?
Харизма и обаяние, аура мужской властности. Очарование неприрученного дикого зверя. Он человек необузданной, никому не подвластной силы. Человек, который строит свою жизнь по своим правилам, не подчиняясь чужому диктату.
Берет, что хочет, и не извиняется.
Вот сейчас он хочет ее. А если бы правда выплыла наружу, то он узнал бы, что она тоже хочет его. Ужаснувшись этой мысли, Лорелея отпрянула.
– Пожалуйста, дайте мне уйти.
По глазам она видела, что ее робкая просьба его остановила. Он выпустил ее.
– Лорелея, я не могу отвезти вас домой.
– Но мне следовало сделать попытку, – прошептала она.
– Попытка благородная, надо отдать вам должное. – Вряд ли он иронизировал. – Но никогда, никогда не пытайтесь скрестить со мной шпаги перед лицом моих людей.
– Я понимаю. – Бабушка не раз говорила ей, как важно для капитана сохранять свой авторитет перед командой.
Джек подобрал саблю и шпагу, уложил их в сундук и запер.
– Кто научил вас драться?
Лорелея пожевала губами, решая, можно ли ему рассказать. Придя к выводу, что правда ей не повредит, вздохнула и ответила:
– Бабушка.
На его лице отразилось явное недоверие.
– Бабушка?
Наслаждаясь его удивлением, она договорила:
– Моя бабушка – Анна Бонни. Думаю, вы про нее слышали.
Он засмеялся, но потом что-то вдруг изменило его настрой.
– Вы это серьезно?
– Да, вполне.
В его глазах засветилось уважение.
– Чему еще она вас научила?
– Быть осторожнее с пиратами, особенно с теми, кого зовут Джек.
На этот раз он засмеялся от души.
– Что ж, это объясняет вашу пылкость. Держу пари, вы копия своей бабушки.
– Мне так говорили.
– И все-таки вы собираетесь замуж за того британского лорда. Как выдумаете, что бы при этом чувствовала ваша бабушка?
– Гордость. Она до самой смерти сожалела о поступках, совершенных в молодости.
– Сожалела о свободе на море? – Он спросил так, как будто такая мысль была для него непостижимой.
– Она всегда так говорила, но, честно говоря, я думаю, что она любила свободу больше, чем смела признаться. О чем она действительно сожалела, так это о потере Калико Джека.
– Вашего деда?