– Передам отцу кое-какие твои слова. Постараюсь, чтобы он не выкопал яму, в которой оказался, еще глубже. Папа знает, что прав, а новый премьер ошибается, но сейчас все карты на руках у нового премьера. Быть правым и бессильным – не самое лучшее сочетание. Был бы он поскромнее, справился бы на отлично, но папа не умеет быть скромным.
– В этом весь наш папа.
– Ну, он определенно не ведет себя, как мой папа. Он сейчас спокоен, хладнокровен, собран и непревзойден.
– Люблю тебя, брат. Позаботься обо всем там, у себя.
– Конечно. А ты о чем заботишься?
– Ты ведь знаешь мою маленькую «яхту»? Я тебе ее еще показывала, – Крис назвала свой PF уничижительным именем, данным боевым катерам репортерами.
– Господи, женщина, я даже не подозревал, что ты проберешься туда, наверх.
– Ты и не должен был.
– Это самоубийство.
– Если я могу помочь, значит, это не оно. Кроме того, брат, если ты с папой сможете действовать вместе, помните об альтернативе. Нам либо начинать размахивать белой простыней, либо посылать Давида, чтобы он... позаботился о больших штуковинах.
– Святой Иисус, сестричка, еще немного, и ты заставишь меня выбрать первый вариант.
– Вы не можете проиграть, брат. Я на вас рассчитываю. Если не сможете вытащить из своей политической шляпы какого-нибудь кролика, мне придется собрать повстанческий отряд. Не заставляй меня организовывать мятеж. Пожалуйста.
– Извини, сестренка. Я об этом не подумал. Боже, какой же у нас бардак.
– Еще какой. Ладно, брат, делай свою работу, а я сделаю свою.
– Пока, мне нужно бежать. Увидишь нас в новостях.
Крис повесила трубку и огляделась.
– Что у нас по новостям?
– Есть кое-что, – кивнула Сэнди, и дежурный лейтенант включила трансляцию. На одном из мониторов появилась трансляция из парламента. Десятки людей куда-то шли. Нет, это камера отодвигалась и Крис уже насчитывала сотни мрачных мужчин и женщин в старомодных костюмах, обычных для заседающих в парламенте. Да, за папиной спиной находилось больше половины парламентариев. Он шел во главе этой группы, преодолевая пятьдесят ступеней, ведущих к огромным дубовым дверям, которые во время заседаний парламента всегда были открыты.
А сегодня они были закрыты.
Папа добрался до конца лестницы, быстро подошел к дверям. Те и не подумали открыться. Тогда папа драматично набросился на них, но тщетно. Они остались закрытыми. Папа обернулся к толпе из парламентариев и репортеров, вытащил из кармана пиджака листок бумаги, на которой, как Крис знала наверняка, были написаны тезисы для очередного горячего выступления.
Тут его догнал Хонови. Брат встал рядом с папой и что-то прошептал тому в ухо. Репортеры попытались перехватить слова, но все, что у них вышло, так только тихое жужжание. На этот раз Хонови предпринял необычный шаг, активировав глушитель. Наверное, папа заметил это и коротко отчитал сына.
– Похоже, ваш старик не любит, когда пользуются глушилкой, – ухмыльнулся Бени.
– Не любит. Папа искренне верит, что правительство должно быть прозрачным. То, что ты видишь, должно быть тем, что ты получаешь. – Ну а что не видишь, совсем другой вопрос.
Хонови даже не поморщился. Он так и не выключил глушилку и продолжил говорить. Через мгновение папа начал слушать его уже с серьезным лицом. Не тем, которое принимает, когда делает вид, что слушает тебя, а именно то, которое означает, что он слышит каждое твое слово. И на самом деле позволил себе нахмуриться перед всеми.
А папа никогда не хмурился. «Кто хочет голосовать за мрачного Гаса?» – как обычно говорил он Крис, когда та только начинала работать на его предвыборные кампании. Это ей тогда было четыре, а потом в шесть лет. А вот сейчас нахмурился, потом кивнул, приглашая Хонови следовать за собой. Он остановился в паре шагов он толпы парламентариев и репортеров, сунул бумажку с подготовленной речью обратно в карман пиджака, сделал смертельно серьезное выражение на лице и глубоко вздохнул.
– Уважаемые сограждане, сейчас мы живем в странные и опасные времена, но наверняка вам не нужно об этом рассказывать. Это ясно любому, у кого есть глаза и уши. И это уникальное время требует от вас и тех, кого вы поставили руководить вами, уникальных мер. Сегодня я пришел сюда с расчетом, что все эти прекрасные люди, последовавшие за мной, смогут дать толчок вращению колеса правительства. – Он оглянулся через плечо. – Но, очевидно, не сможем. Как бы мне ни хотелось услышать вас, но выборы состоятся только на следующей неделе, а корабли, требующие нашей капитуляции и угрожающие тотальным уничтожением, если откажемся, будут здесь уже через три дня. Нам нужно правительство уже сейчас!
– Мой сын, – продолжил он, посмотрев на Хонови, – образованнее меня, и он рассказал мне, что давным-давно, на Земле, когда наступали опасные времена, сродни тем, с которыми сейчас приходится столкнуться нам, люди формировали правительства национального единства, когда политическая выгода отложена в сторону, ибо на карту ставится само выживание нации.
– Моджаг Пандори. – Билли Лонгнайф, до сих пор непревзойденный политик, развернулся к закрытым дверям. – Нам пора разрушить стену, которую мы построили между нами. Моджаг Пандори, я призываю тебя встретиться со мной, чтобы мы смогли выработать необходимые процедуры для формирования коалиционного правительства, чтобы Вардхейвен смог столкнуться с наступающим кризисным временем не разделенным своим прошлым, но объединенным для будущего. Моджаг Пандори, я готов пойти на любые необходимые уступки в этот критический период, чтобы поставить интересы нашего народа на первое место, где они и должны быть. Должны быть, если у Вардхейвена вообще будут какие-либо интересы в будущем.
– Спасибо, мои сограждане, и пусть бог поможет нам всем.
По ступеням, ведущим в здание Парламента, прокатились аплодисменты. Сэнди тоже не удержалась и медленно похлопала в ладоши. И дежурный лейтенант. А Бени сидел с открытым ртом.
– Он говорил без бумажки. В смысле, я слышал, как вы разговаривали с братом, видел, как ваш брат что-то говорил вашему отцу. И вы хотите сказать, что за такое короткое время он смог придумать такую речь? – Бени недоверчиво смотрел на Крис.
– Он один из тех самых проклятых Лонгнайф, – напомнила шкипер.
– Да, знаю. Я слышал об этом. Читал в учебниках по истории. Просто думал, что это чушь и легенды.
– Иногда папу ненавидеть труднее, чем остальных.
– Да, – согласилась дежурный лейтенант, и вздрогнула от взгляда капитана.
– Ладно, народ, завтра день начнется рано, не думаю, что потом будет шанс получить хороший сон, так что у нас есть восемь часов отдыха. Рекомендую воспользоваться этим временем и как следует отоспаться, – приказным тоном сказала Сэнди.