Деритесь, сохраняя свою землю.
Трубите в рог, заливайтесь слезами,
Скольких из них мы заставим умереть!
Исполняй приказы, как тебе сказали,
Охлади их желтую кровь.
Сражайся, пока не умрешь или не упадешь,
Нашу силу трудно остановить.
Закрой свой разум давленью и боли,
Сражайся, пока остаешься в здравом уме,
Пусть мимо не пройдет ни одна шавка.
Крис посмотрела на главный экран с неумолимо приближающимися шестью вражескими точками в центре. Она стала тихо подпевать припев: «Скольких из них мы заставим умереть!» Она была не одна.
Берегите женщин и детей,
Отправьте ублюдков обратно в ад.
Мы научим их воевать так,
Что они сюда больше не придут.
Используй щит, используй голову,
Сражайся, пока все не умрут.
Подними к небу флаг,
Скольких из них мы заставим умереть!
Теперь подпевал весь мостик. Вот певица замолчала, остались только барабаны, свирель и еще что-то, что Крис не распознала. С музыкой у нее с давних пор было не очень. Ощущение, как будто по спине пробегают мурашки, напрягается тело, сжимаются кулаки. Ей захотелось проделать все то, о чем пелось в песне.
Голос певицы тихо вернулся.
Наступил рассвет, время пришло,
Ступай в такт барабана.
Мы выиграем битву и заплатим дань,
Будем сражаться как единое целое сердцем и душой,
Вороная кобыла и рыжей чалой,
Деритесь, сохраняя свою землю.
Трубите в рог, заливайтесь слезами,
Скольких из них мы заставим умереть!
Мелькают топоры, взмахи палашей,
Пронизывающее кольцо сияющей брони.
Лошади несутся под сверкающим щитом,
Сражаться с ублюдками, пока они не отступят.
Вороная кобыла рядом с рыжей чалой,
Деритесь, сохраняя свою землю.
Трубите в рог, заливайтесь слезами,
Скольких из них мы заставим умереть!
– Ч-черт, – выдохнул ворон. – И вот в это я должен подсовывать пакеты сообщений.
– Откуда добрый, мирный мальчик с Санта-Марии откопал нечто подобное? – спросила Крис.
Томми слегка покраснел.
– Когда я написал бабушке, как мне сложно было быть твоим спусковым крючком на Олимпии, какими бы крутыми ни были плохие люди, она спросила, помню ли я еще эту песню, «Марш Кембрита». Я сказал, конечно, да. Я ведь пел ее с детства, но тогда это была просто песня. А когда бабушка появилась на нашей свадьбе, отвела в сторонку, поблагодарила, что ее сюда позвали, они с бабушкой Гуд-Гуд давно так не наедались, призналась, что никогда не рассказывала нам, детям, как так получилось, что мы до сих пор поем на Санта-Марии эту песню. Там вышло так, что когда заблудшие ученые, наконец, осознали, что заблудились и больше никогда не увидят Землю, если верить школьным урокам, наступила суровая сотня лет. Голодные годы, когда колония могла умереть. Нас, детей, учили в школе, что не все взрослые были готовы, как это говорится в учебниках, ложится спать голодными, а наутро вставать и усердно вкалывать, и так каждый день. Кто-то ушел в горы. А потом они вернулись, только уже как рейдеры. Пытались отнять то, что не хотели добывать усердным трудом. Были бои, мужчины умирали, чтобы еда доставалась детям. Сейчас я думаю, что с их стороны было глупо не рассказывать нам детям, настоящую историю, особенно сейчас, когда мы пошли разными путями, чтобы понять, кто мы на самом деле, но бабушка принесла мне песню, которую я знал всю свою жизнь, и вот, отдаю ее вам.
Фоном рассказу Томми песня повторяла слова: «Берегите женщин и детей...» Да, в долгом покое наверняка многое забывается. Многое становится не самым острым.
– Бабушка сказала, что эта песня пришла вместе с первой командой с Земли, написали ее в двадцатом веке. Судя по топорам, мечам, доспехам и рогам, я думаю, она старше, но самая подходящая, чтобы помочь нам пережить голодное время.
– Скольких из них мы заставим умереть! – вместе подпевали Крис, Томми, Пенни и Финч.
– Должно нам сегодня помочь, – закончил Томми.
– Да, согласилась Крис.
* * *
Исполняй приказы, как тебе сказали,
Охлади их желтую кровь.
– Черт возьми, это что такое? – рявкнул адмирал.
– Мы перехватили их боевую сеть, адмирал, – сказал дежурный лейтенант. – Это штука играет на всех кораблях. Разведка думает, что они прячут пакеты сообщений либо в несущей волне, либо в песне. Или где-то еще. Мы пока в поиске, сэр.
– Ну, и о чем это нам говорит?
– Кажется, около дюжины кораблей отделяются от транспортников, сэр. Похоже, они на одном g уходят к луне. Разведка ожидает, что на полпути они развернутся и начнут тормозить, тоже на одном g, сделают круг вокруг луны – ее называют Милна – а потом пойдут к нам сближающимся кусом. Отчет вот-вот должен прийти на ваш пульт, сэр.
Экран на пульте мигнул и на нем отразился курс, а с перехваченной сети противника доносилось: «Скольких из них мы заставим умереть!»
– Сколько у них кораблей? Какие типы? Вооружены ли чем-то, кроме этой песни?
– Минуточку, сэр, просматриваем данные.
Адмирал поднялся и подошел к информационным мониторам, за которыми наблюдали техники. Он смотрел, как разноцветные линии то поднимаются, то опускаются, идут волнами. Все это ничего ему не говорило, а женщина продолжала петь: «Отправьте ублюдков обратно в ад. Мы научим их воевать так, что они больше не придут сюда».
– Выключите это, – резко сказал адмирал. Ему не хотелось, чтобы эта проклятая песня играла во всем его флоте.