Заира первой взобралась на скалы, ее юбки развевались позади нее. Она бросила взгляд в воду и решительно кивнула, как бы подтверждая свое подозрение.
"Мертв", - сказала она.
Я забралась на низкую линию скал вместе с остальными и увидела то, на что они смотрели.
Он покачивался на камнях, подхваченный приливом, черная вода билась о блестящую алую шерсть. Я мельком увидела темные волосы, раскинувшиеся, как плавающие водоросли, вздутые белые пальцы и блеск золотой отделки на слишком знакомой форменной куртке. Затем мне пришлось отвести взгляд, прижав руки к животу.
"Милость милосердия", - прошептала я.
"Он один из наших", - мрачно сказал Марчелло. "Сокольничий".
Я не могла заставить себя помочь, пока Марчелло, Заира и Балос вытаскивали тело из воды. Когда Заира назвала меня жалкой трусихой, я просто кивнула, поджав губы, и отвела глаза.
По крайней мере, я сохранила свой ужин. Джерит, пошатываясь, вернулся из леса ко мне, вытирая рот, еще более бледный, чем обычно.
"О, этот бедный ублюдок", - простонал он.
"Кто он?" спросила я, бросив нервный взгляд туда, где остальные склонились над трупом. "Ты узнал его?"
"Нет. Его слишком сильно погрызли. Но его имя должно быть на форме". Джерит опустился на песок и уперся лбом в колени. "У меня нет проблем с мертвецами. Видел десятки таких. Кровь, ужасные ожоги, мне все равно. Но только не в воде. Не несколько дней в такой воде".
Я кивнула в знак согласия. Слава милостям, ветер дул мне в лицо, унося с собой испорченный смертью воздух.
Остальные поднялись от трупа. Балос остался стоять над мертвецом, склонив голову. Марчелло прошел мимо нас к кромке воды, его лицо было осунувшимся и затравленным, и пошарил руками в чистой соленой лагуне. Боль, стягивающая его красивые черты, резанула меня как ножом. Я направилась к нему.
Заира топала к нам, вытирая ладони о юбки.
"Ну, - сказала она, - вот это раздуло, если я когда-либо видела такое. Неделю в воде, как минимум".
Джерит поднял голову, ругаясь. "Неделя? Верди!"
Марчелло выпрямился. "Я знаю. Это слишком долго. Его Сокол, наверное, тоже умер".
"О, черт." Я не подумала об этом. Когда Сокольничие умирали, у их Соколов было несколько дней, чтобы получить новые джессы, иначе безобидно милые золотые браслеты проникали в их вены и медленно убивали их.
На самом деле такого не должно было случиться. Или, по крайней мере, Марчелло считал, что намерение было исключительно превентивным, чтобы устранить стимул для преступников или иностранных держав убивать сокольничих. Я, однако, подозревал, что Дож считал вполне оправданным убийство Сокола, чтобы они не попали в руки врагов.
"Кто это был?" спросил Джерит, его голос напрягся.
"Энтон. Он стал Сокольничим через год после меня". Марчелло уставился через лагуну на Мьюз. "Его соколом была Намира, искусница с Оста. Они были в отпуске, чтобы навестить ее семью. Но, должно быть, они так и не добрались до своего корабля".
"Что случилось?" Я взглянул туда, где стоял Балос, торжественный и неподвижный; я не мог разглядеть печальный алый сверток за низкой линией скал. "Он утонул?"
"Ему перерезали горло", - отрывисто сказал Марчелло. "Он был убит".
Глава вторая
На званом обеде у Леди Аурики над нашим столом повисла мрачная тишина. Марчелло почти не разговаривал, и слуги унесли его тарелки почти нетронутыми после первых двух из четырнадцати запланированных блюд. Заира, напротив, набросилась на еду с еще большим ожесточением, чем обычно. Сестра Марчелло, Истрелла, склонилась над небольшой кучей всяких штучек, которые она принесла в своей шелковой сумочке, и озабоченно хмурила брови, скручивая проволоку. Пожилая вдовствующая дама за соседним столиком бросила на нее неодобрительный взгляд и фыркнула за такое поведение, но Истрелла была просто Истреллой.
У меня не хватало духу попытаться поддержать разговор самостоятельно. Я не знала ни убитого Сокольничего, ни его предположительно погибшего Сокола достаточно хорошо, чтобы не просто назвать их имена: Энтон отращивал бороду и застенчиво теребил ее, когда говорил. Намира была ровесницей моей матери, с яркими острыми глазами и железно-серым инеем на тугих кудрях волос. Но все равно казалось неправильным быть на вечеринке на следующий день после того, как мы нашли тело.
Сервировщики поставили перед нами блюдо с орехами - щедрый урожай нескольких видов, художественно уложенный на серебряном блюде вместе с цветами и зеленью. Заира сорвала грецкий орех; резкий хруст, когда она расколола скорлупу, ударил по моим нервам, и я больше не могла выносить молчания.
"Есть ли у них какие-нибудь идеи, кто это сделал?" спросила я Марчелло.
Он поднял голову. Судя по теням под глазами, он не выспался. Мне было неприятно видеть его чистое лицо таким усталым и изможденным. Мне захотелось протянуть руку и разгладить морщины беспокойства на его бровях.
"Нет", - сказал он. "В этом нет никакого смысла. Намира была мастером. Она создавала защитные щиты и обучала новых Соколов. Нет причин, по которым кто-то хотел бы убить ее, да и бедного Энтона тоже".
Заира хмуро уставилась в свою тарелку. "Я бы с удовольствием наложила лапу на того ублюдка, который это сделал. С Намирой все было в порядке". Резкий треск прервал ее фразу, и она отправила в рот еще один орех.
"Моя мать подозревает Васкандар". Я бросила взгляд через три столика, где посол Васкандрана поднимал бокал с парой богатых импортеров. "Только потому, что они продолжают перебрасывать войска к границе, даже когда наступила осень, и они явно что-то замышляют".
Марчелло нахмурился. "Я не понимаю, как убийство одной искусницы и ее Сокольничего может дать им преимущество".
"Намира была высококвалифицированным дизайнером, специализирующимся на руническом искусстве", - сказала я. "Возможно, она работала над каким-то проектом, о котором беспокоился Васкандар, например, над новым видом оружия или ловушкой на поле боя. Мы могли бы просмотреть ее записи в поисках подсказок".
"У тебя всегда хорошие идеи, Амалия". Марчелло задумчиво улыбнулся. "Это одна из тех вещей, которые я люблю в тебе".
Это слово поразило меня, как молния, несмотря на его непринужденный тон. Любовь.
Он не использовал его с того момента в Арденсе, когда я умирала от яда и мы расстались без надежды увидеться снова. Думаю, я могу любить тебя. Я постаралась забыть; обстоятельства были отчаянными, в конце концов. И было бы глупо зацикливаться на том, любит ли он меня, или я его, когда я приняла политическое решение остаться без пары, по крайней мере, на данный момент.
Что делало меня дурой, потому что, естественно, я думала об этом почти каждый день в последующие недели.
"Намира работала над адаптацией некоторых из чудесных спиральных рун, которые можно найти на древних настенных фресках в Остане", - неожиданно сказала Истрелла, не отрываясь от своего проекта. "Она собиралась провести дополнительные исследования в Оста. Я очень завидовала ей; я хочу когда-нибудь увидеть филигранную резьбу по дереву в их королевском дворце".
"Может быть, мы могли бы поехать вместе", - предложила я, и Истрелла улыбнулась мне.
"Я должна была догадаться, что они пропали". Марчелло понизил голос так низко, что я едва могла его расслышать. "Они должны были прибыть в Оста несколько дней назад. Но поскольку Намира была в отпуске, я не ожидал, что они прибудут". Он покачал головой, его рот сложился в мрачную линию.
Я позволила своему голосу смягчиться больше, чем, возможно, было разумно. "Не вини себя".
"Кто сказал, что я виню себя?" Он попытался довольно неубедительно улыбнуться.