"Миледи", - поперхнулся он. Но выражение его лица почти сразу же стало спокойным, и он сунул деньги в сумку. "Вы можете рассчитывать на меня, миледи. Я прослежу, чтобы тетя Мирабелла получила ваше послание сегодня вечером".
"Спасибо", - горячо сказала я. "Благодать удачи да пребудет с вами".
Когда он ушел, Заира понизила голос до таинственного шепота и сказала мне: "Цапля летит в полночь. Черная собака гадит на пол дворца".
"О, тише. Это сработало, не так ли?" Я опустилась обратно в кресло, позволяя дымке усталости и боли снова овладеть мной, когда я выполнила свою неотложную задачу.
"Думаю, мы узнаем наверняка, когда проснемся завтра и узнаем, находимся ли мы в состоянии войны".
Вскоре после этого Заира попросила трактирщика проводить нас к нашим кроватям. Я заплатила ему в несколько раз больше стоимости комнаты и ужина, которые он принял с широко раскрытыми от ужаса глазами, как будто это было проклятое золото из сказки о привидениях. Затем он провел нас в лучшую комнату на постоялом дворе: для Заиры там была пуховая перина и пуховое одеяло, а для меня - раскладушка.
Как только трактирщик с поклоном вышел из комнаты, Заира перетащила раскладушку за дверь. Затем она проверила окно и сказала, что оно не слишком высоко, чтобы спрыгнуть в случае чего.
Мне было все равно. Я едва могла держать глаза открытыми, пока Заира помогала мне намазывать алхимическую мазь, которую дал нам торговец, и менять повязки на руке и ноге. Велика вероятность, что они убьют нас, пока мы спим, или химеры вползут в незакрытое окно, но я слишком устала, чтобы беспокоиться. Мы были на вражеской территории, в смертельной опасности, но здесь была кровать.
Я упала на свою койку, как пьяница с моста, и погрузилась в глубокую лагуну сна.
Я проснулась от того, что что-то мягко стукнуло меня в грудь. Я вскочила и потянулась за кинжалом, уверенная, что это нападение; но вместо этого надо мной стояла Заира, ухмыляясь в тонком розовом свете рассвета.
Она швырнула мне еще один сверток. Этот был теплым и вкусно пах свежеиспеченным хлебом. Первый, при ближайшем рассмотрении, оказался сменой одежды.
"Трактирщик занят выпечкой, поэтому я принесла это для тебя", - сказала она. "И побольше болтовни. Этот человек не может перестать говорить".
Я смотрела в окно на суровые черные очертания гор, вырисовывающиеся на фоне сумрачного абрикосового неба, на гору Уайткроун, возвышающуюся за ними в предрассветной славе. Реальность обрушилась на меня, как талый снег на голую кожу, ледяная и непрошеная: мы все еще были в Васкандаре. Мертвые солдаты, псы, наша собственная ужасная судьба - такова была рука, которая нам выпала, и новый день не позволил бы нам перетасовать ее обратно в колоду. Мы должны были как-то доиграть ее до конца.
"Ты что-нибудь узнала?" устало спросила я.
"Может быть, дорогу домой. Похоже на путь контрабандиста. Нам нужно проскользнуть мимо замка, чтобы попасть туда, но это не близко к дороге, так что это не должно быть проблемой". Заира присела на край кровати. Глубокие тени под глазами говорили о том, что она не спала прошлой ночью; с чувством вины я поняла, что она, вероятно, несла вахту. "Как твоя нога? Не хочешь немного полазить?"
"Посмотрим". Я размотала бинты с ноги и приготовилась к худшему, но мазь сделала свое дело. Кровотечение остановилось, и рваные раны, оставленные когтями на внешней стороне моей икры, казались немного меньше. Болело тоже гораздо меньше. "Могло быть и хуже".
"Хорошо", - хрипло сказала Заира. "Мне бы не хотелось усыплять тебя, как лошадь со сломанной ногой".
Мои губы дернулись. "Я видела тебя с собаками. Ты бы никогда не выстрелила в лошадь".
"Нет, черт возьми. Я не чудовище. Но люди хуже лошадей".
Несколько ударов сердца прошло между нами в молчании. Этого времени хватило, чтобы больная боль в моей груди болезненно раздулась, напоминая о крови, смерти и жертвах.
"Спасибо, что не бросила меня", - сказала я наконец.
Заира пожала плечами. "Это была одна из твоих глупейших идей. Может быть, ты иногда и бываешь волдырем на моей заднице, но мертвая ты была бы еще более бесполезной".
Я улыбнулась в знак признания комплимента. Со стороны Заиры это было не что иное, как заявление о нерушимой сестринской дружбе.
Спустившись вниз, мы увидели странное зрелище: три колыбели стояли у очага в сером утреннем свете, а трактирщик качал одну из них и глушил тонкий плач, доносившийся из нее. Когда мы вошли в комнату, он сразу же вскочил, засуетился и поклонился, когда крик младенца набрал силу позади него.
"Миледи, миледи. Простите за шум и беспорядок".
Заира в изумлении уставилась на него. " Откуда в твоей таверне младенцы?"
"Они забрали всех достаточно молодых и трудоспособных в армию, знаете ли". Трактирщик отступил на несколько шагов и, вытянув натренированную ногу, покачал колыбель за спиной; плач младенца стих до недовольного бульканья. "Но Волчий Владыка в своем милосердии постановил, что кормящие матери могут оставаться дома со своими детьми. Леди Терновника не сделала такого послабления нашим соседям в Севаэте, поэтому мы искренне благодарны". Его рука выскочила из груди. "Но работать некому, а нам нужно многое сделать, чтобы подготовиться к зиме. Поэтому я присматриваю за малышами, пока их матери рубят и таскают дрова и делают консервы, с помощью детей, достаточно взрослых, чтобы ходить, и бабушек с дедушками. Простите за неудобства".
Боль в моей груди так резко оборвалась, что перекрыла речь.
"Нет, все в порядке". Заира отмахнулась от любых извинений. " Береги детей".
Милости оберегают здешние семьи. Если бы армии Васкандара прошли через перевалы, семьи этих малышей столкнулись бы с огнем Заиры и оружием Истреллы. И все потому, что их повелитель заставил их покинуть собственные дома и детей.
Болезненное сочувствие сковало мое нутро. Я хотела бы остаться здесь и помочь этим бедным измученным матерям на полях, или изгнать этого мелкого громилу, чья вивомантия дала ему власть над этими людьми. Но слишком многое зависело от того, успеем ли мы вернуться в Империю.
Мы с Заирой вышли из трактира и увидели, что деревня так же пустынна, как и ночью; судя по тому, что сказал трактирщик, те немногие, кто остался, работали в лесу или на кухне. Приглушенный утренний свет выхватывал детали, которые я не заметила в темноте: глубокие следы когтей на дверях домов и сломанные ставни, обгрызенные по краям. Без теплого света, прогнавшего темноту, скопление домов выглядело серым и пустынным. Снег слегка припорошил поля; его было недостаточно, чтобы утопить их в чистой белизне, но достаточно, чтобы в крутых бороздах проступили клочки черной земли.
Дыхание замерзало в холодном воздухе, но с карниза трактира капала вода; солнце согревало мир, и снег не заставил себя ждать. В Раверре листья только опадают, и прекрасные дамы жалуются на холод, заставляющий их прикрывать руки; снег не выпадет еще месяца два, если вообще выпадет. Я достала из ранца свои мягкие кожаные перчатки и натянула их.
Заира, казалось, не чувствовала холода. Она смотрела вокруг себя яркими глазами, ее щеки были румяными. "Красиво, не правда ли?". Затем ее лицо опустилось. "Жаль, что Терики нет здесь, чтобы посмотреть на это вместе с нами".
"Мы вернем ее", - пробормотала я. Но тошнота в животе и воспоминания об окровавленном теле Лиенны опровергли мои слова. Нам самим было бы трудно добраться до дома живыми, а у Терики было мало времени.